Работа над этой картиной [«Третья Мещанская»] началась с лета 1926 года, когда я получила телеграмму от А. М. Роома с предложением исполнить роль жены в фильме по сценарию Виктора Шкловского. Мужа должен был играть Н. Баталов, третью роль — В. Фогель. Сразу выехала из Ленинграда в Москву. Правда, меня немного пугало, что мой партнер Николай Петрович Баталов — артист МХАТ. Еще в 1916 году я видела его в пьесе З. Гиппиус «Зеленое кольцо». Он очень запомнился мне своим обаянием и необычной сценичной органичностью. Я опасалась, что творческая «разностильность» главных исполнителей (кулешовец В. Фогель мне был хорошо знаком по совместной работе в театре Н. М. Фореггера) не пойдет на пользу фильму. Однако скоро убедилась, что правда в игре актера не зависит от школы, и мы прекрасно «спелись» в «кадре».
Внутренняя теплота Баталова легко передавалась нам, партнерам, и помогла вести творческие поиски в нужном направлении. Николай Петрович был очень чутким, неизменно доброжелательным человеком. Он никогда не думал только о себе, какая бы сцена ни снималась. У него постоянно возникали интересные актерские находки, которые ему не терпелось «подкинуть» товарищам. Делал он это очень деликатно, не задевая самолюбия партнера, не вмешиваясь в основной рисунок режиссера. Если ему удавалось добиться претворения своего предложения, бывал доволен и счастлив.
Например, устанавливая свет, Гибер командует:
— Николай, сядь за стол. На диване Фогель и Семенова.
Баталов возражает:
— Надо изменить ракурс, я Людмилу срежу.
— Коля, но ведь снимается твой план!
— Все равно! Они хоть и фон, а должны быть видны.
Или еще. Снимается разговор Баталова с женой. В кадре он один. Уже десять вечера, а съемка длится с утра. Я стою с боку камеры, еле держась на ногах, хочется есть и спать. Николай Петрович внимательно глядит на меня и вполголоса говорит Роому:
— Отпустите Людмилу домой, я и без нее сыграю с воображаемым партнером.
И еще эпизод. В те времена техника безопасности на съемочной площадке была не на высоте. Верхние осветительные приборы (все дуговые, угольные) не имели предохранительной сетки.
Однажды, когда снималась сцена утреннего пробуждения героев, я подняла глаза вверх и увидела, что прибор подозрительно мигает, раздалось угрожающее шипение. Баталов молниеносно повернул меня лицом в подушку. На голову мне тотчас упал кусок раскаленного угля. Баталов схватил его и сбросил на пол. Запахло палеными волосами: мне таки выжгло треугольничек на темени. Больно, но не слишком, а у Николая пузыри на пальцах, он смеется.
— Хорошо, что не в глаз!
Но я-то знаю, что у него несомненно очень сильный и болезненный ожог.
Семенова Л. Жизнь сначала // Жизнь в кино: Ветераны о себе и своих товарищах [Сборник]. М.: Искусство, 1971.