Случай небывалый: редакция приняла мой материал о Николае Каретникове, когда в последнем из вышедших в тот момент номеров журнала было три публикации, посвященных московскому мастеру. И это при том, что не так давно, в 1992 году, журнал папе-катал мою статью о нем, а еще раньше, в 1990-м, - статью М. Тараканова...
Во всем этом я вижу обнадеживающий симптом. Изменился во многих отношениях журнал, что очевидно, но я о другом. С течением времени все отчетливее вырисовывается масштаб явления, складывается оценка творчества Каретникова как одной из крупнейших фигур русской музыки второй половины века. Горько сознавать, но теле скоропостижной кончины композитора процесс этот стал двигаться быстрее...
Воистину, в России нужно жить долго, чего Каретникову не было дано. Он ушел, так и не услышав свою «Мистерию апостола Павла» - произведение, которому отдал 20 лет. труда. Ее вообще никто еще не слышал. Так случилось, что я оказался в числе немногих, кто познакомился с партитурой, 265-страничным фолиантом. При виде рукописи мелькнула мысль: не существует Дирижерских пультов, на которых она могла бы уместиться. Разумеется, это не единственная трудность, которая ждет «Мистерию» на пути к сценическому воплощению. Углубившись в партитуру и кое-что в неіі уяснив, лосе захотелось рассказать об этом грандиозном произведении, чтобы соотечественники композитора узнали о «Мистерии» до появления зарубежного пресс-релиза.Хотел еще высказать надежду на то, что публикуемые заметки могут оказаться полезными будущему постановщику. Но, кажется, оперные режиссеры редко заглядывают в музыковедческие штудии...
Нет сомнения: когда «Мистерия» увидит свет рампы в каком-нибудь зарубежном театре, хлынет шквал восторженных оценок в европейской и американской прессе, как то случилось после премьеры « Гиля» в немецком городе Билефельде в 1991 году. Те же, кто смог познакомиться с рукописью (среди них такой знаток современного музыкального театра, как Алексей Парин), утверждают «Партитура «Мистерии» не имеет себе равных в современной опере. По накалу духовного начала она напоминает «Страсти» Баха, а по прямому эмоциональному воздействию - оперы Мусоргского».
Пока «Мистерия» нс поставлена на сцене, разговор о Ней может быть сугубо предварительным. И все же о многом можно с определенностью судить уже сейчас. Прежде всею, «Мистерия», бесспорно, - «главное» сочинение Каретникова. В сфере идей этой партитуры - идей в широком смысле слова и собственно музыкальных, - композитор жил более четверти века. Двенадцатитоновый ряд, который стал потом «серией Нерона», проверялся на прочность уже в музыке к кинофильму «Конец и начало» (1963). Звуковые построения «Мистерии» предвосхищены в Камерной сим фонии (1968) и откликнулись в одном из последних опусов - Концерте для струнных инструментов (1992). В ней берет исток вся хоровая линия творчества, в частности, тот «суровый дух первохристианстпа», который особенно ощутим во втором цикле духовных песнопений (1992), а также в кинопартитуре «Власть Соловецкая» (1988). Создававшиеся на протяжении многих лет параллельно, «Тиль Уленшпигель» и «Мистерия» имеют ряд идентичных по материалу эпизодов, объединяющих оба произведения в оперную дилогию. В напрашивающемся сравнении с «Тилем», подчеркнуто, кричаще разностильным, разностильным до эклектики (это уже отмечала критика), «Мистерия» -по первому, суммарному впечатлению - предстает верхом стилевого самоограничения, свойственною работам зрелого Каретникова в инструментальных жанрах: партитура почти целиком выдержана в додекафонной манере.
Взгляд более пристальный, аналитический обнаруживает сложное сочетание многих и разных составляющих буквально на всех уровнях художественной структуры, будь то сюжет, жанр, драматургия или стиль, а также этих уровней - друг с другом.
Александр Селицкий.: Н. КАРЕТНИКОВ: «Я ПИСАЛ ДЛЯ ГОСПОДА И ДЛЯ СЕБЯ» //Музыкальная академия № 3-4, 1996 г.