Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
«В дни Октября»
Фрагмент киноповести

Первая серия

Извозчичья пролетка с поднятым верхом, дребезжа и раскачиваясь, продвигается мимо Апраксина рынка и Пажеского корпуса к Невскому проспекту.

Глухо цокают копыта по мокрым торцам.

В пролетке два солдата, пожилых, усталых, в старых, видавших виды шинелях. Они пристально вглядываются сквозь пелену мелкого осеннего дождя в проплывающую мимо петроградскую толпу на тротуарах.

Замершая у стены длинная очередь.

Растрепанные субъекты в солдатских шинелях бойко торгуют семечками и яблоками. Извозчик, полуобернувшись к своим седокам и не обращая внимания на капли дождя, стекающие по его дремучей бороде, ведет разговор:

— А что ж союзники-то наши? Они, стало быть, не поддержали?

— Да, союзники! — хмуро усмехнулся тот, что постарше. — Они, брат, чуточку поумнее нас будут! Все норовят под немца не свою, а нашу дурацкую башку подставить... Мол, помри ты нынче, а я погожу! Ну, мы и рады стараться...

Со звоном и грохотом проносится и резко тормошит па остановке облепленный «висельниками» трамвай.

Толпа пешеходов бросается к вагонам. Это похоже на атаку.

Извозчик в ожидании останавливается у толстой афишной тумбы. Пузырятся намокшие афиши: рекламы театров миниатюр и кафешантанов, воззвания партий, объявления о вечерах спиритов и теософов, о концерте поэтов-футуристов, о конце мира, до которого следует посетить сбор Армии спасения.

Три солидно одетых и солидно упитанных господина разглядывают объявления под надежной защитой блестящих шелком зонтов с массивными набалдашниками.

В глазах солдата вспыхивает злой огонек.

— Зачем революцию делали? Чтобы буржуи мошну набивали?

— Наш брат што? — виновато пожимает плечами извозчик. — Спервоначалу-то уж как горячо берем! А потом — в кусты... Ну его, мол, к чертям, надоело... Это што горшок из поганой глины: нагреется в один секунд да в один секунд и остывает!

Трамвай со звоном и лязгом трогается с места.

Пролетка сворачивает на Невский. Седоки с любопытством осматриваются вокруг.

Навстречу, окруженный толпой, медленно движется грузовик, украшенный трехцветными флагами, зеленью и плакатами «Займа свободы». В кузов, под полотнище с лозунгом «Война до полной победы!», набились гимназисты, бойскауты, гимназистки. Они машут флажками и кричат «ура!».

— «До победы!» Гляди, Павлов, сразу видать: герои! — подталкивает один солдат другого.— Их бы вот в наступление пустить... немцы враз бы подрапали!

— Эти што — сосунки... С них чего спросишь! — откликается Павлов.— Вот тех бы на фронт турнуть! Табунами здесь ходят, а там их с огнем не найдешь! — показывает он на группу щеголеватых офицеров, окруживших двух неестественно громко хохочущих девиц. Тротуар, мостовая и сквер перед Александрийским театром густо запружены народом. То тут, то там возникают кучки людей, над головами которых, используя любое возвышение, торчат фигуры самодеятельных ораторов.

Здесь же снуют газетчики, выкрикивая последние известия; жмутся, стараясь сохранить достоинство, безоружные милицейские патрули в штатском, в котелках и шляпах, с красными нарукавными повязками; пробираются рекламные сандвичи с огромными плакатами, на которых с одной стороны изображена девушка, приподнимающая рукой обнаженную грудь: «Невский фарс. Колоссальный успех. Ежедневно — «Девушка с мышкой»; а с другой — канканирующая девица выбросила ногу в лицо бородатому человеку в поддевке: «Спешите видеть! Ежедневно! Троицкий театр — “Тайны Распутина”!» И над всем этим — блестящий от дождя памятник «матушке Екатерине» с мокрым красным флажком в руке.

Извозчик, увлекшись разговором, совсем повернулся к седокам.

Резкий толчок. Женский крик. Мужская брань.

И прежде чем извозчик успевает повернуться, лошадь заворачивает под прямым углом к пролетке.

— Куда прешь, болван?!

Искаженное злобой лицо в офицерской фуражке.

Офицер в бешенстве бросается к извозчику, хватает его за рукав кафтана и, неистово тряся, стаскивает с козел.

— Я тебя научу, образина!

Запутавшись в кафтане, извозчик падает на колени.

— Виноват, барин!.. Помилуйте...

Женщина в костюме сестры милосердия кидается к офицеру.

— Не надо! Ради бога...

Офицер в исступлении отталкивает ее и снова бросается к извозчику...

Но две пары дюжих солдатских рук хватают его за плечи.

Толпа густо окружает место происшествия.

— Прочь руки, хамье! — вырывается от солдат офицер. — Не сметь трогать погоны! Застрелю!

— Вот вам и доблестные защитники отечества!..— патетически восклицает оратор в котелке, стремясь снова привлечь к себе внимание отхлынувших слушателей. — Чем немца бить, они на своего офицера руку поднимают.

— Он сам руки распустил! — выкрикивает из толпы парнишка в рабочей кепке. — Это ему не царский режим!

— Правильно! — иронически восклицает оратор. — Конечно! Не царский режим!.. Свобода?!

— Вы лучше этих сукиных сынов спросите, что такое свобода, — резко поворачивается к оратору офицер. — Дезертиры. Армия истекает кровью, а они по Невскому на извозчиках раскатывают.

Старший солдат угрюмо усмехается.

— Мы-то свою кровь пролили... а теперь ваш черед, ваше благородие... Воюйте! А нам мир давайте. Сепаратный, похабный, какой хотите, да только мир! За ним и приехали.

— Провокаторы! — гремит оратор в котелке. — Немецкие агенты! Арестовать!

— Россию продали! — подхватывает человек в картузе.

— Христопродавцы! — грозит солдатам старушка сморщенным кулачком.

— Большевики! — возглашает оратор. — Серое тесто! Темнота! Стихия! Слепое оружие в руках Ленина!

— Оружие, да верное! — кричит парнишка в кепке.

— Вот-вот!.. — орет торгаш в картузе. — Я давно смотрю на тебя — большевик, сразу видно!

— Да, большевик! А ты мародер!.. И про Ленина — полегче! — поворачивается паренек к оратору. — Побереги котелок!

— А где он, где твой Ленин?.. Нету вашего Ленина! Удрал! Суда испугался! В щель залез ваш Ленин!

И тотчас на ограду, рядом с оратором, вскакивает совсем юная девушка и звонко выкрикивает:

— Ленин — за рабочих, и рабочие — за Ленина!.. Да здравствует Ленин!

— Большевистская шлюха! — кидает ей офицер. А на оратора уже вплотную наступает парнишка в кепке.

— Это ваш Керенский продался капиталистам! Он сам корниловец, ваш Керенский!.. А за Ленина вам рабочие глотку перервут!

— Ах, ты еще угрожать! — взвизгивает оратор. — Молокосос!

И он с силой ударяет парнишку ногой в живот. Парнишка отлетает к ограде и падает, ударившись затылком о чугунный столбик.

Вся толпа, улица, здания перевертываются в его глазах...

Девушка с ограды кидается к нему.

— Вася!

— Хулиган! Мерзавец! — орет толпа.

— Так его! — со злобным удовлетворением кивает торгаш в картузе. — Еще разговаривает, сволочь!

Над пареньком склонилась девушка. Придерживая рукой голову раненого, она поворачивается к толпе.

— Подлецы! — ясно и презрительно бросает она в наступившей тишине.

Солдаты переглядываются и совершенно недвусмысленно приближаются к оратору... Неожиданно перед солдатами возникает странная фигура в крылатке и старой, помятой шляпе, с длинными волосами до плеч, в очках с металлической оправой. Человек решительным движением останавливает солдат и повелительно шепчет:

— Осторожней, товарищи! Рано горячитесь!.. А ну, пошли!

Солдат помоложе недоверчиво смотрит на длинноволосого. Но Павлов решительно кивает головой.

— Пошли, Семен!

Оратор, оставшись без оппонентов, снова завладевает аудиторией.

— Мы дали улизнуть Ленину!.. Даем улизнуть дезертирам и изменникам! Доколе, граждане?.. Доколе правительство будет бездействовать?!

— Правительство!.. — зло подхватывает торгаш в картузе. — Разве это правительство? Тряпка! Большевиков скрутить надо. Иначе они наделают делов!

— Что — правительство? А мы где? — с пафосом восклицает оратор. — Все как один дадим отпор большевикам!.. Арестовать всех немецких шпионов! И в первую очередь — Ленина! Бело-ледяная, торжественно-блестящая мраморная лестница Мариинского дворца. Ни души. Только высоко на верхней площадке, у огромной пустой золоченой рамы с пышной царской короной, застыл, как оловянный солдатик, юнкер-часовой.

В тишине гулко отдается приближающийся издалека размеренный, строевой шаг солдатских сапог.

Из-за колонны появляется предводительствуемая портупей-юнкером смена караула. Чеканя шаг, равномерно покачивая штыками винтовок, юнкера поднимаются по широким ступеням лестницы. Звучит короткая команда. Ритуал веками установленной смены часового... Двое штатских, явно иностранцы, выйдя из-за колонны, останавливаются внизу, с любопытством наблюдая за церемониалом.

Смена юнкеров в том же чуть замедленном ритме двигается дальше.

Иностранцы поднимаются по лестнице и останавливаются на верхней площадке, образующей просторное фойе. Оглянувшись по сторонам и не обнаружив никого, подходят к широким мраморным перилам.

Васильев С., Оттен Н. В дни Октября. М.: Советская Россия, 1957.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera