Многим, наверное, знакомо то особое — лирическое — волнение, какое испытываешь, листая семейный альбом со старыми фотографиями или пожелтевшие страницы журнала давних лет.
На нас глядит ушедшая жизнь. Молоды, веселы те, кого сегодня, может быть, уже нет на свете. А вот наш город тридцать лет тому назад — как все сегодня изменилось! Свидетели прошлого, стражи памяти — фотографии, кинокадры хроники, грампластинки, — храня лица и голоса умолкших, помогают и нам ощутить свою приобщенность к родству, к наследству, к истории.

Об этом думаешь, посмотрев новую картину ленинградского кинорежиссера Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин».
Картина переносит зрителя в далекие, но не забытые 30-е годы. Поистине буквально, чудодейственно переносит, ибо в кадры ее входишь, как в ожившую фотографию, как в журнальное клише тогдашних «Огонька» или «СССР на стройке» с их зеленоватой или голубоватой, а то коричневой печатью. Постановщик вместе с оператором Валерием Федосовым сумели даже самой техникой киносъемок добиться поразительного «эффекта присутствия». Мы начинаем дышать тем воздухом и, вглядываясь в лица героев, узнавать не «исполнителей ролей», а людей той эпохи, наших отцов и дедов, а для кого-то уже и прадедов.
Внешне быт их неуютен и вовсе далек от комфорта. «Коммуналка», резкий свет лампочки без абажура, коптящий примус, сахар на счету. Деревянный провинциальный город с долгой злой зимой, а дров не хватает... И одеты-то люди неказисто, и лица их вроде бы усталы. Праздничным угощением служит всего лишь пиво с жженым сахаром. «Это ужас как вкусно!» говорит героиня картины, актриса местного театра Наташа, которую с тончайшим перевоплощением в характер и с безупречным чувством времени играет Нина Русланова. И на первое свидание к любимой женщине человек идет, захватив гостинец — две бутылки боржоми.
Но не спешите жалеть их, хотя, конечно, можно еще раз порадоваться за себя, за нас — и за технический прогресс и экономические достижения, благодаря которым у нас есть телевизоры и холодильники, автомашины и телефоны, дома-башни, газ или электроплиты, горячая вода из теплоцентрали. Все это, конечно, великолепно! Но ведь давным-давно было сказано, что «не хлебом единым жив человек»...
Но нас с вами, сегодняшних, совсем не хотят ни упрекать, ни поучать с экрана: вот, дескать, посмотрите, какие они чистые, цельные, а какие стали вы эгоистичные, суетливые, предпочитающие приобретать, но не отдавать себя делу или идее! Нет, нас не «перевоспитывают» — зовут задуматься... В фильме не увидишь сюжета в привычном смысле, хотя герой Иван Лапшин — начальник городского уголовного розыска, местный «Шерлок Холмс», а в центре действия стоит операция по поимке опасного бандита и убийцы, некоего Соловьева, который однажды уже сбежал от расплаты, и ныне скрывается в тайном логове, в катакомбах нищей окраинной слободки. Но все это — и поиск, и действия опергруппы, и арест главаря банды — все это Алексей Герман показывает не «как в кино», а как вершатся подобные дела в самой жизни: без нарастающих звуков музыки, без эффектных выстрелов, прожекторов и падений, в промозглой сырости серого утра, с какими-то случайными прохожими, которых отгоняет оцепление, с подлым коварством преступника, способного и распластаться в грязи, выклянчивая свободу, и тут же холодно всадить ножевой удар в спину.

Нет ничего картинно-героического в Иване Лапшине, которого играет еще незнакомый кинозрителям хороший артист Андрей Болтнев. Тоже портрет 30-х годов, лицо волевое и взор суровый. Но — приглядитесь — сколько еще юношеского, порою детского в этом долговязом, нескладном человеке. Кажется, что его потертое кожаное пальто защищает душу нежную и деликатную.
Озарено здесь все мечтой и любовью, хотя это любовь без взаимности. Как непривычно и по-новому читается в кадрах фильма традиционный любовный «треугольник»! Иван Лапшин любит актрису Наташу, но она — другого, и тоже без взаимности, Ханина, журналиста (в этой роли мы и узнаем и не узнаем любимца зрителей Андрея Миронова — таким новым он предстает нам). А у Ханина есть, вернее, была Лика, умершая жена, — и безмерная тоска по ней в душе. И каждый из них верен своей любви-беде и изменить ей не может. Такие уж это люди...
Зоркая Н. Сквозь даль времен // Труд. 1985. 23 июня.