Сама историческая ситуация, запечатленная сценарием, — глубокое подполье, в котором приходилось тогда жить и работать Ленину, — заставляла искать особые средства, чтобы показать героическую деятельность вождя по подготовке восстания, его неразрывную связь с партией в этих труднейших условиях, передать в обстановке тихой конспиративной квартиры дыхание предгрозовых дней. Нужно было показать, как народ, не видящий в эти дни своего вождя, ощущает его волю, объединяется, готовится к решающему выступлению, окрыленный пламенным ленинским словом.
В таких сценах, как чтение письма Ленина на заводе, как эпизод, где Ленин просматривает принесенные ему Василием газеты, и ярче всего в замечательной сцене актового зала Смольного, создатели фильма достигали драматургического, действенного раскрытия этой глубочайшей связи. В других же эпизодах, как например в кадрах, сопровождающихся несколько раз повторенной надписью «По приказу Военно-революционного комитета...», которые рисуют начало вооруженного восстания, эта связь выражалась лишь иллюстративно, тезисно.
Вместе с тем чересчур много места занимала в сценарии самостоятельная сюжетная линия поисков Ленина «ищейками» Временного правительства — вербовка филера, его похождения, погоня за Лениным конного отряда и т. д. В этих эпизодах было много несущественного, случайностей, совпадений детективного характера.
В ряде сцен явственно ощущалось влияние культа личности Сталина.
Но при серьезных художественных несовершенствах сценарий ярко намечал живые черты характера вождя, рисуя Ленина-организатора, великолепно умеющего мобилизовать, зажечь людей, Ленина-трибуна, Ленина-человека, необычайно простого и скромного.
М. Ромм помог Б. Щукину подчинить развитие образа четкому сквозному действию — «неукротимая воля Ленина к скорейшему осуществлению восстания». «Мы условились, — рассказывал М. Ромм, — что это сквозное действие всей картины должно играться в каждом куске, должно являться основной действенной задачей каждого куска»[1]. Чрезвычайно характерно для той трактовки волевого, жизнерадостного Ленина, о которой говорилось выше, — Ленин в революционном действии — такое определение основного внутреннего хода, развития образа. Оно помогало скрепить разрозненные эпизоды сценария, подчинить ленинские сцены единой светлой, мажорной тональности. Ленинская воля и вера основаны на глубоком понимании исторической необходимости восстания, на доподлинном знании народных чаяний — как бы говорили эти сцены.
...С завода изгоняют представителей Временного правительства. Они удаляются, сопровождаемые охраной из юнкеров, мимо сплотившихся, сгрудившихся рабочих. Все быстрее становится шаг «представителей», и вот уже со всех ног удирает охрана, насмерть перепуганная монолитной, дружной силой заводского коллектива. И веселый хохот стоит в цехе.
Заразительный, веселый смех звучит за кадром. Монтажный переход, и на экране — тихая комната Ильича в квартире на Сампсоньевской. «Так и ушли?» — смеясь, спрашивает Ленин у Василия, очевидно, только что закончившего рассказ о том, чему мы были свидетелями. И когда, вдоволь насмеявшись, Ленин требует у Василия карту, а потом через несколько минут склоняется над ней в молчаливом, долгом раздумье, делая энергичные пометки карандашом, — мы понимаем, в чем корни ленинской веры в непременную победу восстания.
Лейтмотив образа, намеченный уже в первых эпизодах картины, — радостный подъем всех душевных сил вождя, устремленность к свершению революции — находит наивысшее выражение
в сценах Смольного. В исторически неповторимые минуты социалистической революции Ленин — сгусток воли, энергии. «Напряженность внутреннего ритма, вдохновенная целеустремленность и деловитая, отбрасывающая все лишнее собранность. Внутренняя динамика в каком-то высшем равновесии с полным внешним спокойствием»[2], — точно характеризует игру Б. Щукина в этих сценах исследователь его творчества Т. Бачелис.
Тема радостного подъема, революции-праздника приводит к ликующему финалу. Зимний дворец взят. Снова на экране коридоры Смольного, запруженные народом. Восторженная толпа приветствует Ленина. Вот он идет по проходу актового зала, битком наполненного людьми, и словно волны, один за другим поднимаются рукоплещущие ряды — вдохновенный образ победившего народа, образ революции, озаренной ленинским светом.
Зоркая Н. Советский историко-революционный фильм. М.: Изд-во АН СССР, 1962.