В 1971-м ко дню столетия Парижской коммуны во Франции был выпущен «Новый Вавилон» в широкоэкранном варианте и озвученный музыкой Дм. Шостаковича, как известно, написанной специально для фильма и исполнявшейся оркестром на премьере картины в 1929-м (партитура и клавир далее были утеряны и восстановлены уже перед парижской гастролью «Нового Вавилона»). По опросам тамошней критики реконструированный фильм имел всегда высший балл — 5 звезд. Впрочем, речь не об успехе или признании, что было бы общим местом, но об особом характере этого признания. Оно, так сказать, «на равных», без малейшего оттенка некоего патернализма или умиления нашей советской экзотикой или, наоборот, «компетентностью», которые нам, русским, часто приходится встречать на Западе, даже когда речь идет о больших мастерах. А разве и мы, в свою очередь, не грешим тем же самым, когда умиляемся, скажем, латиноамериканскому экранному Достоевскому или японскому Чехову: смотрите, дескать, надо же! Понимают… Ничего подобного не бывало с фильмами Козинцева. Наоборот.
Так, например, в рецензии Гастона Острата, в ту пору главного редактора журнала Cinema, говорилось (помимо красоты и мощи киноизображения, пластики, ритма и музыки фильма) об истинно-парижской и исторически безупречной топографии дней Коммуны на экране, о точной интуиции в воссоздании мартовских, 1871 года, рабочих кварталов Белль-Вю и Менильмонтана, подчеркивая при этом, что особенно ценны в фильме человечность и правда характеров, людских судеб, достигнутые в этом, на взгляд критика, самом знаменательном из художественных воплощений трагического эпизода Парижской коммуны. Никаких скидок на иноязычность, на отдаленность страны-производительницы!

Зоркая Н. Шекспир в жизни Григория Козинцева // Киноведческие записки. 1995. № 27.