«Брат»: У вас есть крылья?
Как писать о первом абсолютном успехе Алексея Балабанова? Михаил Трофименков рассказывает о нем в стихах.
«...я вам уши на ходу отрежу»
Атос
«Руслан ‹…› подошел к Аслану,
достал на ходу нож и отрезал ему ухо».
«Война»
Его разбудило вот это: «Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене...»[1]
Стоя... лицом к стене?
Стоять! Лицом к стене! (Руки в гору!)
Испортил песню, дурак... «Выкиньте его на хер отсюда!»
«А я все полз, все полз сквозь взрывы // И, лишь услышав громкий крик: // „Стой, бля! Стреляю! В землю рылом!“ // Я понял, что среди своих»[2].
«На колени, руки за голову!»
Брат?
«Кто здесь есть? брат сестра тесть! // смотрите на меня — я иду поджигать ‹…› я иду поджигать наш дом»[1].
«А где уроды?» Сиамские братья Маркс: Каин и Авель.
«Ну, здравствуй, брат».
(Здравствуй, Бим! — Здравствуй, Бом!)
Не Бом ты мне, гнида черножопая...
«Брат, ты брат мне!» — «Не стреляй, брат. Пожалуйста, не стреляй».
Братья... Братья? Братья!!! «Слышите!!! Не стреляйте!!!»[3]
Как «не стреляйте»?
«У человека нет предрасположенного инстинкта смерти. Он хочет выжить. Как только не мешаешь ему это делать, он каким-то образом находит способ это сделать. Выжить»; «Когда на уровне технологии я объясняю это людям осведомленным и включенным в процесс принятия решений, у моих американских коллег бледнеют лица и отвисают челюсти. Я не шучу» (Егор Гайдар).
Велик был и страшен год 1997-ой... и 1996-ой тоже, и 1995-ый, и 1994-ый, и ... тоже, тоже, тоже... «Мы живем, под собою почуяв страну»[4].
Улица страшного сына. Трамвай, арбуз, красный кирпич... Красный, как желтый трамвай, как арбуз и кровь.
«Я вижу цвет но я здесь не был»[1].
«Шестой арбуз сегодня съел. Не могу остановиться» — «Муж объелся груш» — «Кирдык...»
Америке? Ну, почему же только Америке?
«Антиамериканские чувства — это, в общем, признак душевного нездоровья» (Егор Гайдар)
«Мы только мечтаем, // Морлоки и орки, // Как встретим цветами // Здесь тридцатьчетверки»[2].
Для шишек рано, для кислоты поздно. Может быть, морфию? «Нельзя мне в больницу, Немец».
Тогда, на Смоленское? «Любишь медок, люби и холодок...»
Ты зачем, вообще, на Васильевский пришел? Ты же не немец.
Смоленское — немецкое. Немец Гофман расскажет сказку на вечную ночь брату, младшему, маленькому, как Вера — им бы встретиться. Были бы, как Бонни и Клайд.
«Давай с тобой научимся // хорошо стрелять! // Мне скучно. // Я не хочу // стариться и гулять ‹…› Мне ничего не надо. // Пусть сдохну я. // Бабушка на веранде // мне читает Гофмана»[5].
«Я евреев как-то не очень...» «А немцев?» «Немцев нормально» «А в чем разница?»
«Еврей в России больше, чем еврей»[2].
Да, уже ни в чем разницы нет, Брат. Тут одни немцы в городе, кроме Немца. Миллионы «хозяйственных субъектов». «Дед, продай стволы» — «Мильён». «Башли будут: оттопыримся». «Ну что, гниды синие, сдаем по полтинничку».
Даже Татарин — и тот немец: «вперед много взял».
В этом городе убивают только днем.
«Кто — пустил — сюда — этого — придурка?»
Кто?
Пустил?
Сюда?
Этого?
Он сам пришел. «Это был не Татарин! Молодой. Все классно сделал». Надо же: Брата не узнали.
«Здорово, бандиты». Хлоп-хлоп. Незваный брат хуже Татарина.
Придурок... В штабе служил... Писарем, да? На стрельбище водили... строем... Ходит, как отсос... Дембель не отгулял еще... Чечена завалил...
Еще очки надел! ...когда на Чечена шел. («Когда я шел на медведя, на Адам-зада я шел»)[6] Очки не темные — светлые: свидетельство разделенной любви к родине. Повезло с родиной — с женщиной не повезет.
«Вот тут прошла моя пуля. — Значит, мой господин попал в голову? — спросила Магги ‹…› и кокетливо улыбнулась» (Алексей Балабанов, «Пан»).
Когда идешь к женщине, бери с собой плетку.
«Плетка» — автомат (крим.).
«Только другая Война заменяет войну. // Смерти страна. Я другую не знаю страну»[5].
Хлоп-хлоп.
«А вы — по воробьям?»[7]
Почему бы и не по воробьям? Вредители полей. «...в поле каждый колосок». «Зерна отольются в пули»[1]. Хлоп-хлоп.
Данила... Данька... Мститель неуловимый... Пепел... Фашист... Какой же он Фашист: у него дедушка на войне погиб (еще не погиб, надо дождаться другого фильма), и папа — вор-рецидивист.
«У вас есть „Крылья“?» У вас есть крылья?
Где же вы ходили: крылья опять все разобрали.
Крылья еще ему! Дурачок Иванушка...
Младший брат.
«Слышь-ка, а я ведь брата зарубил. Младшего». «А у меня няня умерла». «А ты к девкам сходи. Полегчает». Оттопыришься.
«Ну, чего ты смотришь? Я людей хороших спас» «Ты похорони их по-человечески... Ладно?»
Ну, правда, чего ты смотришь...
А можно я музыку включу? (...музыку включу? ...музыку включу? ...музыку включу?) У меня крылья есть.
ЗТМ