***
[Б.д.]
Лешенька!
Т.к. все произошло срочно и неожиданно (твою записочку я получил на просмотре материала, т.е. к вечеру), то свечек я купить не успел, тем более, что сегодня понедельник. А белого хлеба как раз сегодня в булочках нет. Я посылаю всего два батона (один был у нас, другой отняли у Аллилуевых). Свечи вышлю первой оказией и тогда же дошлю еще казеина. У меня всего две пачки.
Только что говорил с тобой по телефону. У нас с Наташей[1] гора с плеч свалилась. Мы ходили мрачные и убитые, считали тебя голодающей, погибающей, умирающей, замерзающей, были просто в отчаянии. Услышать твой бодрый и веселый голос — это было неожиданно и более чем приятно. Мадам! Звоните нам!
Теперь о материале[2]. Средний. Даже очень средний. Но не безнадежный. Операторски неважнец. Но терпеть можно было бы, если бы мизансцены и кадровка были бы так устарело стандартны (все статично — общий, крупный, средний — и т.д.). Все не очень темпераментно. Камера статична. (Это все с точки зрения режиссуры). Актеры лучше. Хорошие мальчики. Неожиданная и интересная Е. Кузьмина, которую я сначала просто не узнал — какая-то престарелая молдавская тетка. Ведешь ты себя верно, есть воля, холодные, недобрые глаза, ум, сдержанность. Я смотрел без звука, но по изображению — выразительно и сильно (кроме куска, где ты бьешь мальчика; там видно, что ты его не бьешь, рука не подымается).
Я советовал: 1) твердо усвоить, что натура за осень все равно снята не будет — это физически невозможно; 2) учесть, что чем дальше, тем в кадре будет холоднее и суровее, так что даже с идейной точки зрения это неверно: приход советской армии прозвучит траурно и холодно.
Поэтому я настойчиво советовал ограничиться съемкой небольшого количества общих планов и перенести максимум в павильон в Кишинев, куда я смогу приезжать (я же им обещал), но только не в Каменец, где можно только погубить картину. Я рекомендовал сделать перед павильонами перерыв, в течение которого режиссеру и оператору хорошенько подготовиться. А натуру возобновить весной (весна у них начинается в марте). Снимать в марте, апреле, мае. Сдавать картинку летом.
Удалось ли убедить их — не знаю. Буду давить и дальше, как смогу. ‹…› В общем, имей в виду: материал для тебя не стыдный, новый. Картинка может получиться или нет, но для тебя позора не будет, все это на уровне искусства.
Надеюсь, что страдания твои продлятся не слишком долго. Это уже зависит от решительности директора студии. Засим целую. Звони в четверг!
***
[Б.д.]
Дорогая Лешенька!
Пользуюсь отъездом Кости Ефимова[3], чтобы написать тебе пару слов.
Только сегодня получил, наконец, твое письмецо со всеми известиями и от души пожалел тебя среди красок и маляров.
Что до меня, то я по-прежнему кручусь, снимаю, переснимаю. Шеленковы[4] надоели хуже горькой редьки.
Он — обидчивый, злой, неумный, мелкий человек. Зануда. Правда, порядочный, но порядочный обыватель — непьющий, самовлюбленный, унылый, холодный, как собачий нос.
Она — ‹…› зазналась, хамит, все ее не переваривают.
М.б. сегодня я особенно злюсь на эту пару: надоели!
Обозлился я отчасти на материал. Портреты отвратительные! Не только твои, но Дружникова, Балашова — черт знает что такое. Тебя еще можно переснять или укрупнить в павильоне. А что с ними делать? На открытой натуре днем сделал из красивых ребят давленных лягушек. А ты в профиль на укрупнении выглядишь так: (рисунок).
Без преувеличения. Огурец, в который воткнута морковь.
В общем — пересниму в павильоне, благо будут кусочек палубы для твоего разговора с другом и кусочек декорации Неаполя. Пересниму, разумеется, только укрупнения[5].
Что до меня, то я приеду между 12-м и 16-м, то есть, через 2-2.5 недели. Все. Finita la comedia.
Нежно целую тебя, студентку, дедку, Шуру, блошивого (Адона ?), блошивого Бульку. Желаю успеха в ремонте!
Твой супруг
***
[Б.д., предположительно 1964]
Дорогая Лешенька!
‹…› Я в сплошной суете, завален сценариями, молодыми режиссерами ‹…›. Картина трудоемкая и непривычная[6]. Лев Аронович[7] только плечами пожимает. Но я надеюсь, что все придет в порядок.
‹…›Теперь о Гордоне[8]: делай то, что считаешь нужным и делай это твердо и спокойно. Плюнь со всей решительностью на всех и вся. Не делай дублей для Гордона, чтобы ему не из чего было выбирать. Играй сложенный образ, как задумала. Ничего страшного нет, поборись за себя. Если он будет артачиться, говори просто и коротко: то, что вы предлагаете, примитивно и не интересно. Это играть легко, и для этого не нужно долго думать. На экране буду я, а не вы. Актер не марионетка. Точка. Если он прилетит в Москву, я ему скажу пару теплых слов.
‹…› С другой стороны не верь ничему, чего сама не слыхала (это насчет того, что он выражался на площадке).
Единственное, что мне понравилось, это то, что ты послала его и Полякова[9]. Так держать! Посылай почаще и повеселее. Чуть пристанут с антимониями — посылай! Чтобы все было проще.
В Москве вышла красивая книга: «Актеры советского кино»[10]. 23 статьи про 23 актеров: Бабочкин, Баталов, Гарин, Жаров, Жеймо, Кузьмина, Крючков, Ладынина, Макарова, Орлова, Раневская и т.д. Про тебя статья Ханютина[11], очень хорошая, теплая. 10 твоих фотографий. Хочу привезти на конец съемок.
«У художников бывает разная судьба. Одни проходят свой путь в искусстве шумно, слава отпускает им все при жизни и очень мало оставляет „на потом“. Другие работают спокойно, не „громко“ и, чем дальше, тем сильнее растет их успех.
В 30-е годы — время, когда Кузьмина создала многие из своих лучших ролей — были актрисы более популярные, исполнявшие более эффектные партии. Сейчас их комедийные трюки представляются неестественными, лихость поведения — сомнительной.
Героини Кузьминой выдержали испытание временем. Они смотрят с экрана своими прищуренными, иногда лукавыми и добрыми, иногда беспощадно гневными, но всегда безукоризненно правдивыми глазами...»
Мне было очень приятно прочитать эти строки.
Если я достану еще экземпляр — то вышлю для тебя один. Кстати, Ханютин считает, что лучшая твоя роль — это «Человек № 217». Статья маленькая, но хорошая.
Вот и все.
Целую тебя. Пиши чаще! Очень редко пишешь!
Письма М. Ромма Е. Кузьминой // РГАЛИ. Ф. 2399. Оп. 1. Ед. хр. 170.
Примечания
- ^ Дочь Е. Кузьминой.
- ^ Речь о съемках фильма М. Ромма «Секретная миссия».
- ^ Ефимов Константин Николаевич (1910—1989), художник по костюмам и художник-постановщик. Работал с Роммом над фильмами «Мечта», «Адмирал Ушаков», «Корабли штурмуют бастионы).
- ^ Шеленков Александр Владимирович (1903—1996) и его жена Чен Иоланда Евгеньевна (1913—2006) – кинооператоры. Работали с М. Роммом на съемках его фильмов «Корабли штурмуют бастионы» и «Адмирал Ушаков».
- ^ Речь идет о съемках фильма М. Ромма «Корабли штурмуют бастионы».
- ^ Речь идет о работе над фильмом «Обыкновенный фашизм».
- ^ Инденбом Лев Аронович (1903—1970) – второй режиссер нескольких картин М. Ромма, в том числе «Обыкновенного фашизма».
- ^ Кузьмина в это время снималась в фильме «Последняя ночь в раю» режиссера А. Гордона (род. в 1931), выпускника мастерской М. Ромма во ВГИКе.
- ^ Поляков Лев Алексадрович (1927-2001) – актер, также снимался в фильме Гордона.
- ^ Имеется в виду первый выпуск сериального издания: Актеры советского кино. Вып. 1. / ред. А. Г. Назарова. М. : Искусство, 1964.
- ^ Ханютин Юрий Миронович (1929-1978) – киновед, кинокритик, сценарист. Соавтор сценария фильма М. Ромма «Обыкновенный фашизм» (совместно с М. Туровской и М. Роммом).