С Пудовкиным ‹…› было невероятно интересно. Но это уже шло совсем по другой линии. Потому что картина была неинтересная, ему все не нравилось, материал его не волновал — одним словом, делал «Василия Бортникова» без всякой охоты. К тому же, Николаева влезала во все дела вплоть до выбора актеров. И все это было тяжело и тягостно. Но общение с ним — это на всю жизнь. Невероятно интересный человек, вкуса совершенно потрясающего — я другого такого не встречал.

Как-то я ему сказал, что у него необычайно красивый галстук: он все время ходил в одном галстуке, но просто замечательном. Начиная со следующего дня он начал менять галстуки, специально для меня, как я понимаю, и каждый день приходил в новом — один краше другого. Я молчал. И он молчал, не показывая вида, зачем он их меняет. Наконец я не выдержал и говорю: «Ну, Всеволод Илларионович, галстуки у вас просто невероятные». А он отвечает: «Миленький, я ведь плохие дарю».

Да, так Пудовкин тоже прекрасно чувствовал изображение. Вы не читали его статью «По музеям Рима и Флоренции»? Прочитайте обязательно. Получите массу удовольствия. Там у него есть раздел о Микеланджело и Леонардо да Винчи. Необычайно интересно, как человек искусства, художник Пудовкин смотрит на двух этих гениев.

Он воспринимает их не по учебникам, не по ученым авторитетам, а совершенно непредвзято, непосредственно. Я просто преклоняюсь перед ним за одну эту статью — ей-богу, просто грандиозная статья. ‹…›

Удивительно, но, оказывается, во ВГИКе его совсем не знают. То есть знают «Мать», ну, «Конец Санкт-Петербурга». Портреты его повешены рядом с Эйзенштейном и Довженко. Зачислен в «великие». Но он велик не только своими шедеврами. У него есть совсем неудачные картины, и они невероятно интересны, — например, «Очень хорошо живется», «Дезертир» ‹…›.

Я эту картину почему-то очень любил, когда она вышла. Всех ребят, которые со мной учились в институте, на нее водил. Когда я работал с Пудовкиным, как-то говорю ему: «Знаете, Всеволод Илларионович, ужасно мне нравится ваш „Дезертир“». Он так обрадовался, подскочил прямо, говорит: «И я очень люблю эту картину, а вот никому она не нравится…»

Урусевский С. С кинокамерой и за мольбертом. М.: Алгоритм, 2002.