Цельность Балабанова становится особенно очевидной в процессе чтения написанных им киносценариев, внутренние связи между которыми становятся здесь чем-то вроде единой системы кровообращения. ‹…›
У Фассбиндера — Мария Браун, Лола, Вероника Фосс; сентиментальные и вместе с тем чрезвычайно расчетливые шлюхи поневоле, — но такова, любя отечество, но странною любовью, внушает немецкий патриот, и сама Mutter Deutschland. У русского режиссера Родину репрезентируют (и олицетворяют) поначалу целомудренные (или просто холодные) особы женского пола, подлинное призвание которых — самозабвенно любительский или непринужденно профессиональный мазохизм! Конечно, это всего лишь метафора — но метафора ключевая.
Брат Данила — единственный из мужских персонажей балабановского кинематографа, которому чужды малейшие творческие амбиции. Он делатель, он (на птичьем языке современной науки) актор, а значит, он только зритель. Остальные, каждый на свой лад, снимают кино — во всем диапазоне от голливудских блокбастеров до домашнего порно. Или пишут песни, что фактически означает то же самое, — по ниточке выдергивают они из себя все, что болит, а болит у них тоже все. Даже зловеще похожий внешне на нынешнего президента страны милиционер из «Груза-200» (он же — Лупоглазый из фолкнеровского «Святилища») превращает свой, как говорили в 1980-ые прошлого века, станок в съемочный павильон и делает это под музыку! Даже Асланбек из «Войны» снимает свое кино! ‹…›
Иногда сценарии оказываются, к тому же, хорошей литературой, но случай Балабанова не таков. Как изящная словесность, как художественная литература балабановские сценарии не существуют. Но и низводить их на уровень технических заготовок к будущим (а ретроспективно в большинстве случаев — прошлым) лентам не след. ‹…›
Цветущую сложность бытия (такова расхожая формула) Балабанов воспринимает как гниющую сложность бытия; нравится нам это или нет. И преображает этот вселенский гной в цветущую сложность собственного кинематографа. Идя на некоторые компромиссы лишь изредка — и только с самим собой. Ну, может, еще с Сергеем Сельяновым — другом, соратником и продюсером всех его фильмов. Да и то эти компромиссы нужны ему лишь за тем, чтобы «выход из предварительных договоренностей» оказал на зрителя еще более шоковое воздействие. В сценариях же компромиссов нет вовсе: самому себе в дневнике лгать бессмысленно.
Топоров В. Предисловие // Балабанов А. Груз 200. СПб. 2007.