В Алма-Ате, где «не бывает дождей», грозовые тучи тем не менее сгустились и над вторым прославленным лауреатским дуэтом «Козинцев — Трауберг», за плечами которых две великие и контрастные советские киноэпохи, 20-е и 30-е, первооткрытия ФЭКС, триумф трилогии о Максиме ну и, конечно, дождь наград, вплоть до Сталинской премии 1-й степени в самый канун войны.
В Алма-Ате бывшие фэксы, казалось, неразлучные, еще подписывают работы вместе, но уже фактически работают порознь.
Два запрещенных маленьких фильма Козинцева «Юный Фриц» и «Однажды ночью» — последний всплеск фэксовского озорства. Стихотворение С. Маршака экранизировано остроумно и лихо, с помощью комбинированной техники. История воспитания истинного арийца преподносится как лекция некоего профессора (его играет М. Штраух), который, словно по клавишам, бьет своей указкой по черепам, демонстрируя экспонаты «чистой расы». Иллюстрирующая лекцию биография юного Фрица развертывается как марионеточное действо на черном бархатном фоне, где юный фриц (его играет М. Жаров), поначалу уменьшенный до размеров новорожденного, начинает расти и расти в своей колыбельке и превращается в огромного верзилу, который шагает своими сапожищами штурмовика по карте Европы, захватывая ее всю. Темп, ритм, музыка, остроумное изобразительное решение — эта филигранная миниатюра была своего рода шедевром. Новелла «Однажды ночью» по жанру обычнее, детективный сюжет держится на «саспенсе». В ветеринарный пункт прифронтового колхоза, где девушка-медсестра дежурит возле больной свиньи, попадают сразу два парашютиста. Один из них — переодетый гитлеровец, но кто именно, неизвестно. И вот, когда все разъясняется и наступает вполне банальный любовный хэппи энд, Козинцев заканчивает сюжет чисто фэксовским эффектом остраннения: медсестра входит в комнату больной хрюшки Маши, и мы видим, как та, только что распластанная в своем стойле, встает на все четыре копыта и улыбается зрителям с экрана. Новелла «Наши девушки», предназначавшаяся для «Боевого киносборника», была закрыта вместе со второй новеллой «Тоня», снятой А. Роомом с Валентиной Караваевой в главной роли девушки-телефонистки, которая «вызывает огонь на себя». Если по поводу «Тони» начальством еще были промямлены какие-то упреки в «жертвенности» героини, то «Однажды ночью» положили на полку без объяснений.
«Юный Фриц» был немедленно обвинен в «идейной ошибочности», а также в формализме. И. Большаков в своей книге о военном кино разразился целым поучением о том, как фэксы вернулись к порочной практике своих молодых лет и отошли от соцреализма. Здесь, кстати, была явлена одна из нераскрытых и, видимо, небезразличных к личности Сталина и его тайным импульсам установок. Дело в том, что под запрет попадало все, что касалось гитлеровского рейха, лично Гитлера, расизма и т. д. В Алма-Ате это выявилось со всей ясностью. «Убийца выходит на дорогу» — такое название прежде принадлежало фильму, начатому Г. Л. Рошалем и по плану предназначавшемуся к выпуску уже летом 1942 года — о юности Гитлера и приходе его к власти. «Школа подлости» — так называлась картина Вс. Пудовкина по Брехту. Сначала был закрыт фильм Рошаля, название которого (правда, убийцы здесь уже во множественном числе) перешло к картине Пудовкина, потом и она была закрыта. Жертвой тех же тайных механизмов стал и «Юный Фриц» — истинная потеря для развития экспериментального кино, хотя, конечно же, оно так или иначе все равно было бы запрещено.
Козинцев снял обе короткометражки в начале 1943 года, до болезни и смерти С. З. Магарилл. Это был конец его, разумеется, трудного, как у всех, но все же благополучного пути. Дальше началась полоса страшных ударов. Последний его совместно с Траубергом фильм «Простые люди» оказался чудовищно трудным на всех стадиях работы — сценария, съемок (они уже проходили после Алма-Аты), монтажа — и в результате получил негативную оценку в роковом постановлении ЦК «О кинофильме «Большая жизнь». Хотя «Простые люди» были явной неудачей, каким-то вымученным и архаичным опусом, но неудача, как известно, еще не повод к травле. Но только не у нас.
Далее начались банальные проработки, мелочная опека редактуры и каждодневный контроль в павильоне. «Белинский» — фильм уже дисквалифицированного режиссера.
Спустя годы Козинцев вернется к себе в еще одной кинотрилогии, объединенной общим замыслом: «Дон Кихот», «Гамлет», «Король Лир» — этой особой «эзоповской» классике.
Судьба Трауберга оказалась горше. Из режиссуры он был фактически выдворен и зубодробительным приемом вполне невинной «Актрисы» (между прочим, текст Эрдмана и Вольпина!), и последовавшей в 1948 — 1949 годах кампанией по борьбе с «безродным космополитизмом», одной из главных жертв которой оказался именно он. Но большие знания, ясный ум, школа высокой внутренней дисциплины позволили Траубергу до последних дней, даже уже полуслепому, вести активный творческий образ жизни: писать книгу за книгой, заниматься педагогикой. Такова была генерация этих людей.
Зоркая Н. Вещие сны Алма-Аты. Русское кино в эвакуации // Искусство кино. 1999. № 7.