Как повествователь, рассказчик, Герасимов тяготел и тяготеет к жанровой форме романа, которая предполагает широту охвата жизненного и исторического материала, многоплановый характер его исследования, глубокое проникновение в диалектику частного и общего, индивидуального и коллективного, повседневного и непреходящего.

Примечательно, что и сама творческая биография автора многочисленных кинороманов складывается по законам этого эпического жанра. Здесь есть первые опыты самоузнавания своих сил и возможностей. Таков был характер работы Герасимова у ФЭКСов и с ФЭКСами. Есть ключевой момент — открытие самоценности и самостоятельности внешнего мира, мира новых социальных и личностных отношений. Здесь, в фильмах «Семеро смелых», «Комсомольск», «Учитель», берет начало важный сюжетный мотив, связанный с исследованием взаимоотношений индивидуума с Историей. Взаимоотношения даются в лирическом аспекте.

И вдруг — фильм «Маскарад». Это иная точка отсчета измерения человека, его общественного предназначения.

Участие в «Боевых киносброниках», создание документальных картин во время и после войны — это «публицистическое отступление» или, лучше, «публицистическое наступление», то есть прямое и непосредственное участие в общественно-исторической практике своего народа.

И как в каждом широко развернутом романе, в творческой биографии Герасимова есть узловые моменты, когда сюжетные линии, развивавшиеся прежде самостоятельно, как бы независимо друг от друга, вдруг сходятся в одной точке. Так, в «Молодой гвардии» сошлись публицистика и эпос, лирика и романтика. Так, в «Тихом Доне» правда революции, пафос коллективного жизнетворчества разгаданы через судьбу отдельного человека.

В фильмах 60–70-х годов обостряется интерес к судьбе и внутреннему миру отдельного человека. Вначале — подступ в теме — фильм «Люд и звери». Затем тема ширится и углубляется: «Журналист», «У озера», «Любить человека». Через судьбу отдельного человека разгадывается современность. Эта же сюжетная линия будет продолжена в «Дочках-матерях», но как бы под новым углом и обновленным интересом к жизни пробуждающейся человеческой души.

Картина частной жизни сменяется широким разворотом жизни общенациональной — фильм «В начале славных дел». ‹...›

Экспозицией «романа» о творческой биографии Сергея Герасимова является работа в ФЭКСе — на фабрике эксцентрического актера. ‹...›

Со стороны эксцентризм тогда, в 20-е годы (да и иным историкам и сегодня), казался всего лишь антитезой психологизму — старому, доброму и безотказному способу анализа человеческой природы и человеческих отношений. И казалось, что он, этот эксцентризм, держится исключительно на молодом энтузиазме отважных художников, что это вроде детской болезни, которой поскорее следует переболеть, чтобы в будущем против нее иметь надежный иммунитет. ‹...›

«Левые художники» — ЛЕФ. Пролеткульт и вместе с ними Эйзенштейн, Кулешов, Вертов, в том числе и группа ФЭКСов — при всем разнообразии оттенков их эстетических платформ твердо и убежденно держались одной идеологической позиции, а именно: быстрого, даже незамедлительного преобразования мира прошлого в мир будущего. Все революционные процессы должны происходить только по одной формуле — штурм и натиск. И монтаж аттракционов Эйзенштейна, и эксцентризм ФЭКСов были наиболее эффективным оружием штурма мира насилия и несправедливости.

В каждом из фильмов Козинцева и Трауберга воспроизводилась коллизия противоборства революционных идеалов свободы, справедливости с правопорядками косного, неподвижного, неспособного к развитию прошлого. Не всегда революционный идеал был адекватен сюжеты картины. Например, его не было в «Шинели». Но почти всегда свое олицетворение в фильмах имели силы контрреволюционного прошлого.

Неизменно эти персонажи воссоздавал на экране Сергей Герасимов — актер острого пластического рисунка, обладающий даром необычайно выпукло обобщить распространенные представления о низком и неизменном.

Череда персонажей, от шпиона в «Мишке против Юденича» до журналиста Лутро в «Новом Вавилоне», впечатляет разнообразием эксцентрических приемов, чистой и искусностью их выполнения. Жесты то резки подчеркнуто угловаты, то, напротив, как бы замедлены и округлы. Персонажи С. Герасимова — исключительно негодяи и злодеи. Но какие это последовательные и убежденные злодеи! Тот же шпион в «Мишке против Юденича». Или человек- вопрос в «Чертовом колесе». Или Медокс в «СВД». Каждый раз дается квинтэссенция злодейства без какой-либо попытки проникнуть в корни или мотивы того, а не иного поведения героя. Отсутствие такой попытки многими воспринималось как художественный просчет, как недостаток. Между тем в этом был свой художественный расчет. Последний заключается в том, чтобы каждую из этих зловещих личностей не столько прояснить и объяснить в их историческом, социальном и психологическом контексте, сколько, наоборот, затемнить, создать вокруг них атмосферу таинственности, почти мистической инфернальности. ‹...›

Флер романтизма впоследствии не будет отброшен совершенно, как износившаяся, ни к чему не годная одежда. Из яркой, нарядной, завораживающей глаз и чувство формы он станет содержанием, подлежащим тщательному и углубленному исследованию.

Для Герасимова это произойдет в фильмах «Семеро смелых», «Комсомольск», «Учитель». Наконец, явственно отзовется в последнем предвоенном фильме режиссера — в «Маскараде», где уже опытный режиссер воспроизведет на экране мир трагических героев и страстей и где он сам после продолжительного перерыва выступит в качестве актера. Он сыграет роль Неизвестного — этой своеобразной модификации Человека-вопроса.

Богомолов Ю. Сергей Герасимов. М.: Союзинформкино, 1984.