‹…› Призыв к обществу повернуться лицом к проблеме [беспризорности] становится метафорой, которую фильм блистательно разворачивает в целый игровой эпизод. «Лицо» как фигура речи оборачивается тут прекрасным и простым лицом Николая Баталова — воспитателя Сергеева.
И это лицо — улыбается.
По улыбке беспризорники узнают о своем непосредственном родстве с новым обществом.
Обратите внимание: герой Баталова воплощает некую социальную функцию. Но функция эта не только не безучастна, не произвольна по отношению к личности, так сказать, носителя, но напротив — сознательно и добровольно выбрана им, наполнена им от начала и до конца. И родство, общность между Сергеевым и беспризорниками в ходе сюжета усиливается, достигая к финалу высшей точки. ‹…›
Сергеев, как мы уже говорили, типажно схож с бепризорниками. И сходство здесь сюжетно значимое. Оно — свидетельство социального родства. Узнавание же есть освобождение от маски. Узнавание это, обнаружение родства, и играет Н. Баталов в Сергееве.
Обратимся к трюку с портсигаром. Отодвинувшись при первой встрече от разбушевавшихся беспризорников, Сергеев с грозным видом сует руку в карман, будто собираясь достать револьвер, который — и Сергеев отлично это знает — ожидают увидеть беспризорники. И чем ожидаемый эффект враждебней, тем выразительней появление портсигара. Раздача папирос и прикуривание с рядом чисто ритуальных жестов закрепляют обрядовый характер сцены. ‹…›
Марголит Е., Филимонов В. Происхождение героя. «Путевка в жизнь» и язык народной культуры // Киноведческие записки. 1991. № 12.