Следующую свою работу Барская осуществляла уже на преобразованном из «Межрабпомфильма» «Союздетфильме». Вторая и последняя ее игровая картина стала для Барской роковой. «Отец и сын» был поставлен по сюжету журналиста и малоудачливого кинодраматурга Вениамина Ядина. Отец — директор-орденоносец — не уделяет достаточного внимания сыну-подростку. Обиженный сын уходит из дома, связавшись с уголовной компанией. Все персонажи фильма — от парторга отцовского завода до четырехлетнего друга и соседа героя по квартире — принимают деятельное участие по возвращению блудного сына в отчий дом. Фильм завершается радостным примирением отца и сына с обоюдным признанием друг другу: «Я был неправ». Картину уже приняло высшее киноруководство, но в дело пошли внутристудийные интриги. Барская, на свою беду, была дружна с видным деятелем Коминтерна Карлом Радеком (дружба началась в период работы над «Рваными башмаками», где Радек был консультантом), одним из обвиняемых на процессе «правотроцкистского блока». На студийном собрании, посвященном процессу, зимой 1937 года от Барской потребовали персонального «отмежевания» от врага народа. Она наотрез отказалась. Этого было более чем достаточно, чтобы никто не осмелился встать на ее защиту, — да и близких сподвижников в кинематографической среде у нее не было.

Но главная причина запрета «Отца и сына» все же заключалась в том, что опять-таки вопреки фабульной схеме картина оказалась напряженной и тревожной. Коллективистский пафос смотрелся традиционным общим местом, а чувство одиночества и заброшенности, охватывавшее подростка Бориса, — подлинным и острым. Исполнитель главной роли Геня Волович (имя юного артиста указано в кинопрессе) с выразительным нервным лицом и большими печальными глазами выглядел старше своих лет. Эта тонкость и нервность прежде всего отделяла героя от окружающих. Он оказывался так же одинок среди лишенного экзотичности и романтического флера уголовного мира, как и среди парадного мира официального. Пожалуй, лишь в общении с малышом-соседом Борис оттаивал, становился нежен и заботлив, как бы возвращая другому то, чего так недоставало ему самому. Примечательно, Борис в фильме так же увлечен игрой, но играет он украдкой, в одиночку, на захламленном заднем дворе, в стороне от парадного входа. ‹…›

В мае — июне 1937 года через прессу на Барскую была организована жесточайшая атака с обвинениями-доносами. В вину было поставлено все — вплоть до количества приглашенных для отбора детей (а их было ни много ни мало — около десяти тысяч) и типажные характеристики-прозвища, которыми помечала Барская фотографии отобранных ребят, и сами типажи и прежде всего — интонация картины. Барская действительно опоздала с ними, как и с фильмом в целом — к 1937 году он не имел шансов выйти на экран. Другого типа юные герои были востребованы кинематографом; и скоро уже кинематографическое руководство должно было всерьез начать обсуждать проблему создания школы кинематографических актрис-травести. Повседневная, непарадная сторона действительности объявлялась несуществующей. Драматизм кинематографа Барской, вытекающий из самого ее творческого метода, оказывался явно не ко времени. Через полгода после ареста начальника ГУКФ Б. Шумяцкого и замены его новым руководителем — С. Дукельским — Барская предприняла еще несколько попыток после ряда переделок выпустить картину на экран. Они ни к чему не привели. Заключение, подписанное С. И. Юткевичем, В. Н. Пудовкиным и заместителем директора «Союздетфильма» Круком оставило в силе обвинения, предъявленные картине. Впрочем, Барскую, уволенную с работы в середине 1937 года, рекомендовано было использовать на студии, но лишь в качестве сценариста. В какой-то момент забрезжила надежда: Барская познакомилась с А. С. Макаренко, задумавшим экранизировать свою повесть «Флаги на башнях». Своим авторитетом писатель и педагог, к тому времени канонизированный после многолетних мытарств, практически добился, чтобы ей доверили не только сценарий, но и режиссуру. Но весной 1939 года Макаренко скоропостижно скончался. Запуск фильма был отменен. Летом того же года Барская покончила жизнь самоубийством.

Творческий метод Барской — детская игра как основа поэтики фильма — оказался наиболее продуктивным для детского кинематографа. Но уже на другом материале: от «Подкидыша» до «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» и фильмов Ролана Быкова. Игра не как «актерство», но средство самореализации маленького человека. Возможно, потому Барская принципиально не указывала имен юных участников в титрах. И все же той степени раскованности и свободы, с какой ведут себя совсем маленькие дети у Барской, потом не добился никто. Быть может, ближе всех подошел к этому уровню Р. Быков во «Внимание, черепаха!». Но у него исполнители чуть постарше. А Барская буквально упивается существованием трех-четырехлеток на экране. Кто знает, быть может, это связано с тем, что своих детей у нее не было. Будущий режиссер Теодор Вульфович, сыгравший одну из второплановых ролей в «Отце и сыне», вспоминал, какое трогательное участие принимала Барская в его судьбе, после того как у Вульфовича арестовали отца, даже подумывала об усыновлении. ‹…›

Марголит Е. Барская Маргарита Александровна // Кино России. Режиссерская энциклопедия: В 2 т. Т. 1. М.: НИИ киноискусства, 2009.