Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Хохмы, пересказанные с помощью кино

На меня реклама действует от противного, это школа еще советских времен. Когда вольные органы печати — от красной «Правды» до желтого «Московского комсомольца» — подняли волну («Окраина» — картина этапная, провокационная, кровавая, предупреждающая власть о красном петухе, о начале мужицкой войны, о беспощадном русском бунте и т. д.), мне смотреть расхотелось.
Посмотрел — и убедился: дутое все. Сквозная туфта, анализировать нечего. Четыре мужика, обиженные, что у них «украли землю», идут сводить счеты — с кем? Определить, кто украл, мужики не могут даже с помощью Петра Луцика и Алексея Саморядова. Вариант, подсунутый мужикам авторами, одновременно глуп и хитер. Поднять хвост сразу на Москву дерзости не хватает — виноватыми объявлены бурильщики. Но с оговорочкой: сами бурильщики — люди подневольные.
Значит, виноваты те, кто заставляет их искать нефть? Прекрасно. А нефть вам не нужна, господа искатели мужичьей правды? Ну, так пашите сошкой, как Микула Селянинович. А то ведь в финале, когда, подпалив Москву, наши правдолюбцы возвращаются домой и, ликуя, пашут землю родимую — что же это они на трактора садятся? Бензин у них откуда?
Словом, общее ощущение, что мне морочат голову, было так сильно, что совершенно не хотелось вникать в детали и нюансы. Да и вся эта провокация как-то быстро увяла: фильм, грозивший чуть не поджечь страну или, по крайней мере, стать «культовым символом постперестроечного кино» (цитирую рекламу), прошел тихо и, кажется, отвалил на окраины киноистории.
И поделом: не шути с огнем, не имитируй классовой ярости.
Но все-таки остался в душе какой-то скрытый вопрос, связанный с этим неудавшимся предприятием. Об истоке фальши. Бывает же, на дух не приемлешь картины, но чуешь в ней, что называется, правду, противоположную твоей — и силишься преодолеть. Я, между прочим, всю жизнь «преодолеваю» Эйзенштейна: всё «не моё», и страшно оттого, что интеллектуал моделирует обольщение насилием, но это страшное — и правда, и кино — великое.
В «Окраине», простите, не кино. В чем я убедился, внимательно пересмотрев фильм — с желанием понять причину той тягостной, необъяснимой, тоскливой неловкости, которая стала «фоном» моему скорому несогласию.
Лежит мужик, никого не трогает. Мать его моет пол в избе. Входят добры молодцы — вербовать мужика в поход за правдой. Старуха, понятно, сначала «не отдает» сына, а потом, узнав о благородной цели похода, благословляет. Все по схеме «русского чуда»: Илья Муромец с печи встает, Мишу Романова на царство мать, «плача, отпускает». То есть тут не кино, а нечто, пересказываемое мне с помощью кино. Притча про «неправильный ход истории».
Кино, конечно, все равно бьет — как грабли, на которые невзначай наступили. Хозяйка пол моет, а гости дорогие (как всегда на Руси, незваные) топают по вымытому, ног не вытирая, и я, между прочим, именно это замечаю. Сняли молодца с печи, посадили на скамью, сунули его ноги в сапоги...
А портянки где?! — ахаю я. — Как же он в поход-то пойдет за правдой? Ноги ж собьет до первого угла.
Авторы мне ответили бы наверное: чего к мелочам цепляешься? Нам эти детали вовсе и не важны: портянки там или что пол затоптали. Мы парадигму строим, причем с юмором.
Про парадигму я бы ответил так: раз она у вас юмористическая, то граблями в лоб получают те самые мужики, от имени которых вы подъемлете вопль ярости: выходит не вопль, а хихиканье, как при анекдоте. Что же до мелочей, то вспомните Кракауэра: кино — это шелест листьев, предательская достоверность мелочей. Которые как раз и выдают ложность «основного хода», в какой бы набат при этом ни лупили.
«Окраина» — не то кино, которое передает живой шелест реальности. Это кино, передающее шелест другого кино. Это кино, пересказывающее по новой анекдоты про Василия Ивановича, кое-где с прямыми пластическими отсылами к шедевру братьев Васильевых, растащенному в свое время на анекдоты. Прицел на стилизацию объявлен как программа: мы, мол, не про реальность, мы — про миф. Отсюда — эти типажи времен фильмов о гражданской войне, эти кубанки, эта ветродуйная метель, этот монтаж, стилизованный под тридцатые годы.
Почему топают пешком, когда можно доехать? Почему вооружены какой-то пищалью образца ХVII века? Почему ночуют под пальтишками, соединенными шатром: что, палатку не могли взять? Почему на площади перед Московским университетом варят кашу на костре?
Глупые вопросы. Потому что «неправильный у истории ход» — соображать надо! Тебе сказано: не дразни простого человека, не доводи его до края, ясно? А то простой человек тебе бока намнет, так что ребра вставлять придется с помощью марганцовки. А вообще-то все заживет, на свадьбе погуляем. Врагов перестреляем, город проклятый спалим, землю вернем... с людишками...
Постойте-ка, уважаемые! «Землю с людишками» — это что же, как до реформы 1861 года? Опять я с глупыми вопросами... Мне анекдоты рассказывают, а я, вместо того чтобы оценить юмор, на слове рассказчиков ловлю.
Вот я и говорю: это не кино — это хохмы, пересказанные с помощью кино.
Это не поход мужиков за правдой — это цирковой проход с продажей номера.
Это не окраина мира, способная научить центр уму-разуму — это легкий треп по поводу тяжких проблем.
«Окраина», по мне, остается при Барнете.

Аннинский Л. Окраина окраины // Сеанс. 1999. № 17/18.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera