«„Великий немой“, „чудесный маг“, „10-я муза“ и т.д. — мне стыдно этих надуманных высоких эпитетов.
Я говорю: мой дорогой, горячо любимый, в такой же мере любимый, как театр, моя кровь, нервы, надежды, провалы, волнения — мой кинематограф... Миллионы крошечных „кадриков“ составляют ленту моей души...» — так напишет в своей статье-манифесте 1918 года, названной «Мои мысли», прославленный артист, король экрана Иван Ильич Мозжухин.
Да, уже несколько лет Иван Мозжухин делит свою любовь к театру с иным увлечением. Поначалу оно казалось несерьезным, чем-то вроде приработка, участия в каких-то зрелищах, наподобие святочных ряженых. Потому-то и не фиксировали дат, по которым будущие историки смогли бы точно установить, когда именно пришел на съемки Иван Мозжухин. Вот теперь и существует несколько версий его дебюта на экране, как, впрочем, и в позднейших жизнеописаниях других актеров. Понятно, ведь у кино еще не было твердой репутации, находились у него влюбленные почитатели, но не меньше было и презрительных хулителей. Народ бежал в «Иллюзионы», а блюстители нравов уверяли, что гимназистам следует запретить посещение сеансов. Прозорливые умы предрекали новому зрелищу великое будущее... Царил хаос. И только нам по прошествии почти столетия сегодня ясно видно, как на «век театра» надвигался «век кинематографа», а на театральную карту бескрайней России ложилась, стремительно разбегаясь многочисленными кружками и точками, карта кинематографических театров и снова от Вильны до Нерчинска и Верного!
В одних источниках (мемуарах, исспедованиях) дебютом Ивана
Мозжухина в кино объявлен фильм «Крейцерова соната» по Л. Н. Толстому (1911), где он играл Трухачевского и, посмотрев себя на экране, был крайне разочарован. По другим данным, истинным дебютом Мозжухина следует считать фильм режиссера Евг. Бауэра «Жизнь в смерти» (1914). Это там, гласит легенда, впервые обнаружилась удивительная способность артиста плакать перед киноаппаратом «настоящими слезами» (то, что впоследствии боевые головы революционного авангарда с презрением назовут «глазами со слезой Мозжухина». Вл. Маяковский). Рассказывали, что подобный эмоциональный эффект был достигнут режиссером, который лично сделал грим мертвой героине, по сюжету возлюбленной, у гроба которой рыдает персонаж Мозжухина. Злые языки одновременно шептали, что эта способность Мозжухина плакать, быстро принесшая ему славу, объясняется попросту тем, что он не переносил яркий свет юпитеров.
Есть много свидетельств, что Мозжухин начал сниматься раньше, уже с 1909 года, подрабатывая в народных сценах по рублю за день съемки, чем в ту пору промышляла актерская голытьба.
В поздние годы в Париже бует ходить рассказ о том, как двум молоденьким артистам предложили съемку, где надо было чуть ли не три часа пролежать на снегу. Мозжухин, у которого с юности слабые легкие, дескать, отказался, испугавшись простуды. Другой артист согласился — им был Александр Вертинский. Рядом со всеми этими маленькими апокрифами существует и подлинный рассказ самого Мозжухина, хорошо передающий чувства театрального актера-неофита на киносъемках:
«Снимается картина «воцарение дома Романовых», Сцена — Минин на площади держит речь, толпа «реагирует и живет»...
Я играю старика из толпы; на мне обязанность на первом плане с краю руководить пятью статистами. Гримировался два часа, напепил бородавки, замазал зубы, сделал горб; дал «характер». Волнуюсь, ясно представляя себя потом на первом плане. Съемка. Тормошу товарищей, говорю бесконечные монологи, а когда Минин произносит: «Заложим жен и детей», становлюсь на колени и в патриотическом экстазе творю крестное знамение. Через месяц картина демонстрируеся в театрах. Собираю родных и знакомых и лихорадочно веду на сеанс. Такое сладкое и такое щемящее чувство.
Вот сейчас, сейчас я на первом плане; смотрите, не пропустите
деталей, о которых я вам говорил! Наконец — площадь, Минин...
народ... Несколько секунд от волнения не могу себя найти: постепенно волнение проходит, а я себя все-таки найти не могу. Товарищи-статисты здесь, а меня нет, стоят они, действительно, на первом плане, с краю, говорят кому-то, качают головами, а кому — неизвестно. Надпись: «Заложим жен и детей!» И вот сбоку показывается сначала бороденка, а потом нос, а потом все это опять скрывается за проклятой рамкой «кадрика», и только несколько мгновений моя рука старательно творит крестное знамение. Меня «срезаль оператор...»
Колоритная картинка! И не только для раннего кино характерны подобные артистические дебюты! От добросовестного корифея статистов Мозжухина осталась в фильме хотя бы рука, часто бывает,
что и того не находит актер, игравшый эпизод или рольку, придя смотреть фильм: окончательный монтаж в кинематографе всесилен! Но с юмором воспроизведенная Мозжухиным, уже признанным «королем экрана», история из ранних лет его кинокарьеры свидетельствует о вещах важных и проясняет недоумения и разночтения, возникающие в рассказах мемуаристов.
«Воцарение дома Романовых — кинолента, снимавшаяся в акционерном обществе А. Ханжонкова в 1913 году, то есть уже через
два года после «Крейцеровой сонаты» и в том же году, когда
имя новой восходящей звезды — И. Мозжухина смотрело уже с многих афиш. Сыграв роли главные, получившие признание и замеченные прессой, Мозжухин продолжает выходить в эпизодиках, со статистами. И при этом относится к своему труду ответственно, трепетно («Гримировался два часа..»). Таким образом, можно восстановить начало его карьеры, признав наиболее достоверными сведения, сообщенные Александром Алексеевичем Ханжонковым.
В воспоминаниях А. Ханжонков, один из основоположников русского кино, рассказывает, что по основании своей кинематографической фирмы в 1908 году он привлек к работе режиссера В. М. Гончарова, постановщика первой отечественной художественной киноленты «Степан Разин», снятой у А. Дранкова. Гончаров начал свою деятельность с поисков актеров, для чего и обратился в Введенский народный дом, известный своей прекрасной труппой. Среды тех, кто сразу согласился сниматься, были П. Чардынин, И. Мозжухин и несколько других артистов, вскоре составивших исполнительское ядро Ханжонковских фильмов.
«В течение нескольких лет, с 1909 года, Мозжухин настойчиво изучал все тайны киносъемки, медленно, начиная с маленьких выходных ролей, завоевывая себе все больший и больший успех. В 1915 году уже каждая картина с участием Мозжужина являлась украшением программы. Он сам к этому времени был опытным и блестящим киноартистом», — писал А. Ханжонков.
<...>
Зоркая Н.М. «Мой кинематограф» // Зоркая Н.М. Иван Мозжухин. М., 1990. С. 12-23.