Первый фильм о войне, который я запомнил еще с детства — «Машенька», хотя война там только в последних эпизодах, но в моей памяти это фильм, посвященный войне. Совершенно замечательный. Подкупающее обаяние человеческих характеров и щемящая история, сделанная на тончайших психологических нюансах. Там ведь ни мощных сцен, ни открытой, страстной любви, с поцелуями, постельными сценами, все очень тонко, нежно. И вот парадокс — страстей нет, событий почти нет, а драма и настоящая любовь есть...
Позже, уже студентом, я увидел картины Германа, и они произвели на меня большое впечатление. Что интересно, при всех достоинствах Озерова (а он сам воевал), я не верю в ту войну, которую он показывает на экране, а Герман, знающий о ней понаслышке, рассказывает о ней так, что я смотрю на экран, открыв рот, понимая, что вот это — правда, вот настоящий реализм. Так войну до него никто не снимал. Как ему это удается? Что у него за интуиция? Он гений, что и говорить.
Время, когда Герман снимал «Проверку на дорогах» и «20 дней без войны», пришлось на мою юность, я хорошо помню, что тогда просто сказать правду было поступком. Поступком эстетического порядка, ведь мы, смотря фильмы, получаем удовольствие еще и от того, что кто-то остается честным, неподкупным, не боится быть самим собой. Назову еще «Летят журавли» Калатозова... Да очень много было интересных фильмов. Трудно найти в нашем кино другую тему, в которой кинематографисты добивались бы таких же больших успехов.
Думаю, что со временем все фильмы устаревают, но такие, как «Машенька», или «Баллада о солдате» — меньше других, потому что они по форме сделаны очень просто. Быстрее всего устаревают фильмы, формально «продвинутые», насыщенные находками или злободневным материалом. А то, что сделано просто и с хорошей актерской игрой, что без особых затей рассказывает о человеческих судьбах, живет гораздо дольше.
Мое отношение к фильмам Германа не менялось. Я недавно, например, не отрываясь, смотрел по телевизору «Проверку на дорогах», не самую «громкую» его картину. И еще раз убедился в том, что она не устарела, что Герман гениальный режиссер, а Быков—гениальный актер... Но, конечно, я понимаю, что для нового поколения эта картина не говорит столько, сколько может сказать мне.
Оказали ли военные фильмы на меня какое-то влияние—не знаю, я не анализирую свои картины, это дело кинокритиков, но могу сказать, что на меня свое влияние оказала жизнь моего отца, не столько его фильмы, как то, что он мне рассказывал (а он был замечательным рассказчиком), что рассказывали его друзья, которые прошли вместе с ним войну. Это было для меня действительно святым. Сказать, что в нашем доме присутствовала атмосфера военных лет—значит, не сказать ничего. Эта тема была одной из самых главных в нашей жизни, я был, буквально, пропитан ею. Знаю огромное количество историй—драматических, трагических, забавных—которыми мой отец был переполнен. Они навсегда врезались в мою память, начиная с истории о том, как он пытался в 50-е годы получить разрешение на постановку «Звезды» Казакевича. К сожалению, отец был всего-навсего ассистентом режиссера и его желания никого не интересовали, как бы серьезно он сам к этому замыслу ни относился.
У него было в запасе огромное количество новелл, из одной из них и родилась, кстати, «Баллада о солдате». А многие так и остались незаписанными. Война—тот период его жизни, когда отец был наиболее адекватен себе что ли... Это как мембрана, в те годы жизнь ощущалась как бы «на острие».
Так что про войну я очень много знаю, и никогда не буду про нее снимать—не посмею...
Будет ли военный фильм востребованным или нет—ответить не могу. Это вопрос в пустоту. Что мы можем сказать о будущем, если никто не знает, что с нами случится завтра? Вот сегодня, да, общество повернулось к военной теме: во-первых, оно ностальгирует по старым фильмам, во-вторых, ностальгирует по героике, которой сейчас нет. Побед у нас нет никаких. Даже в футбол наша сборная не может выиграть! И фильмы о Великой Отечественной компенсируют это отсутствие героического момента в нашей жизни. Ни Афганистан, ни Чечня этого компенсировать не могут. Только та святая война, на которой народ действительно показал лучшие свои качества, способна заполнить эту пустоту, как-то произошло, на мой взгляд, в том же «Штрафбате» Досталя. Для телевизионного проекта—это высокохудожественная история...
Павел Чухрай. «Мы все воспитаны на военных фильмах... и от этого нам никуда не деться» //Киноведческие запискм, 2005, № 72, с.24-25