Два интервью
Дмитрий Савельев: Алла Сергеевна, после «Настройщика» сложно поверить, что раньше Кира Муратова не проявляла к вам интерес.
Алла Демидова: И тем не менее. Мы ведь были почти незнакомы. Встретились несколько лет назад не то в Риге, не то в Вильнюсе на каком-то кинофестивале, уже не помню. Народ там был киношный, компанейский, а я все это не очень люблю. На фестивали стараюсь не ездить, а если приезжаю, то держусь на обочине. И Кира со своим мужем Женей Голубенко — тоже. Мы на этой обочине с ними встретились и весь фестиваль были вместе. Мне тогда очень понравился Женя с его совершенно особенным юмором, с его рассказами о кошках, собаках... Вот и все наше знакомство, собственно. Потом, уже во время съемок, Кира сказала мне, что, когда они с Женей стали думать про «Настройщика», она вспомнила обо мне. Позвонила, пригласила.
Д. Савельев. Три года назад я приезжал в Одессу на съемки «Чеховских мотивов». Тогда у Киры Георгиевны на площадке было очень интересно, но и очень нервно. А на «Настройщике»?
А. Демидова. Тоже нервно. Так же нервно, как было на «Зеркале» у Андрея Тарковского. Я даже про себя решила: нет, больше мне этого не нужно. Но потом, когда Кира смонтировала фильм и началось озвучание, она успокоилась и стала совершенно другим человеком. И я подумала: боже мой, да пригласи она меня на какую угодно роль — я пойду не глядя.
Д. Савельев. Вам так сложно работать в нервных условиях? Вы не можете построить какие-нибудь психологические заграждения, возвести стеночки прозрачные?
А. Демидова. Не всегда получается. Скажем, театральные актеры моего возраста плохо запоминают большие куски текста во время съемок. Это далеко не только моя проблема, я со многими снималась и потому знаю. Раньше я думала, что меня эта неприятность никогда не настигнет, но вот настигла. На съемках «Настройщика» я делала для себя разные шпаргалочки, прекрасно понимая, что на экране ничего видно не будет.
Д. Савельев. Свидетельствую, что не видно.
А. Демидова. Ну, разумеется. А Кира столкнулась с этим впервые. Наверное, боялась, что будет видно, и по этому поводу безумно раздражалась. Она даже в каком-то интервью заметила: мол, Алла готова запоминать только Чехова и Шекспира. На самом деле я ей просто в ответ на ее недоумение сказала: понимаете, Кира, та полочка, на которой в голове держат тексты для запоминания, доверху заполнена у меня «Гамлетами», «Чайками», «Тремя сестрами» и вообще всеми этими делами, которые я сорок лет играла на сцене. Кире это не понравилось.
Д. Савельев. К вопросу о нервах. Режиссер-женщина или режиссер мужского пола — есть разница? Можно по такому принципу проводить черту или все это глупости, особенно в случае с Муратовой?
А. Демидова. Глупости. Талант не имеет пола. Да, женщины порой излишне нервны, но я знаю многих режиссеров-мужчин, которые на площадке просто устраивали истерики.
Д. Савельев. В фильме вы не расстаетесь со своим пекинесом Микки, носите чеховское имя Анна Сергеевна и даже, кажется, по ходу дела произносите реплику из «Вишневого сада». Муратова сразу придумала вашу героиню как даму с собачкой?
А. Демидова. Нет-нет. Кира приехала в Москву, чтобы порепетировать некоторые сцены, и на первой же репетиции я ей сказала: мне все равно надо будет взять Микки с собой на съемки в Одессу, оставлять его одного на целый день я не смогу, но и работать, зная, что он там где-то у кого-то, тоже не смогу. Давайте я буду сниматься с собачкой. Кира в ответ: но это же сложно, Алла. Сложно по раскадровке. В одном кадре собачка будет лежать на диване, а в другом ее не будет — куда она делась? Но все же попросила на следующую репетицию Микки привести. Когда я его привела, все в него тут же влюбились, и Кира согласилась: хорошо, что-нибудь придумаем. И она, конечно, придумала — как гениальный режиссер. Сказала: вы, Алла, все время держите Микки на руках, и у меня не будет болеть голова из-за того, где он в данную минуту должен быть. В одном-единственном кадре я его отпускаю — когда мы с настройщиком возвращаемся от Любы. Причем со словами: «Микки, ну, в конце концов, ног у тебя, что ли, нет?»
Д. Савельев. Я слышал, будто Муратова вас предупредила: не забывайте, животные переигрывают актеров. А вы ей ответили: ну и пусть. Так было?
А. Демидова. Уже и не помню. Но я обожаю сниматься с животными. В «Стакане воды» играла с черной вороной, в «Маленькой принцессе» — опять же с Микки, он был тогда пушистый, как меховой комок. Может, это — от неуверенности, от желания защититься, прикрыться чем-то. Как в свое время было: если женщина закуривает — это не просто так, не пустой ритуал. Значит, она защищается или напряженно думает о чем-то своем. В любом случае, мне войти в кадр с животным гораздо легче, чем без него.
Д. Савельев. Вернемся, однако, к людям. Любу, закадычную подругу вашей героини, Нина Русланова сыграла блистательно. Ваш дуэт с ней — высший актерский пилотаж. Нина Ивановна трудится в «Маяковке», вы много лет служили на «Таганке», в кино тоже никогда вместе не играли, я специально проверял. А такое впечатление, что всю жизнь партнерствуете.
А. Демидова. Это вахтанговская школа. Она Щукинское училище закончила и я — Щукинское. Меня очень часто раздражают партнеры, даже очень хорошие актеры. Раздражают именно другой школой, другой реакцией. Иногда из-за этого я очень проигрываю, потому что начинаю злиться, ну и так далее. А тут было комфортно.
Д. Савельев. Русланова — легкий партнер?
А. Демидова. Да-да. Как партнер — очень.
Д. Савельев. А тяжелый — как кто?
А. Демидова. Я не знаю, какой она человек. Но думаю, у нее посильнее характер, чем у меня.
Д. Савельев. У вас слабый характер?
А. Демидова. Ну, если сравнивать с Руслановой, то да.
Д. Савельев. Никогда не подумал бы.
А. Демидова. Это только так кажется. Потому что на мне маски всех героинь, которых я сыграла раньше.
Д. Савельев. С Руслановой вам было комфортно. А с непрофессионалами, типажами, которых так любит звать в свое кино Муратова?
А. Демидова. Нет. Я была к этому немного готова, кое-что уже на репетициях стало понятно. А на съемках я видела, как сама Кира мучилась со своими «монстрами». Это ведь непросто — заставить их естественные оболочки выглядеть естественными перед камерой. Потому что «монстры», в общем, необучаемы. Но все же Кира умеет с ними работать, она к ним приспособилась. Вероятно, потому и снимает одних и тех же. Мне было сложнее. Ну, например, подыгрываю я кому-то из «монстров». Там единственная реплика, работает камера, я стою за камерой и в какую-то щелку подаю текст. А у «монстра» не получается. То одно, то другое. И вот так я провожу часа четыре, согнувшись в три погибели. Одна реплика! А потом у нас с Руслановой кадр — и на это уходит всего три минуты. Тяжело. Но мне повезло. В Одессе, где я не была сорок лет, мне снимали квартиру во время съемок и озвучания. Сначала я жила в каких-то таких летних трущобах под виноградными лозами. Вечерами вокруг все пили-гуляли, стоял одесский гвалт — такая абсолютно коммунальная квартира. Я в это не очень вписывалась, но все видела, слышала и, как мне кажется, чувствовала. Потом мне сняли очень хорошую буржуазную квартиру. Не такую антикварную, как в фильме, а сделанную с большим вкусом. Трехкомнатную, с окнами в классический одесский двор с кошками и всем, что полагается. А еще позже, уже во время озвучания, меня поселили в старом доме, но в отремонтированной квартире. Что называется, евроремонт. Нея Марковна Зоркая, моя подруга, бывая у меня в гостях, говорит, когда слышит про евроремонт: «Алла Сергеевна, нам бы восточный ремонт как-нибудь освоить, не то что евро». Ну так вот, этот одесский евроремонт позволил мне посуществовать в совсем другом социальном круге. Еще вечерами я гуляла с Микки по городу. И вот эта совершенно разная Одесса легла на роль, и она пошла, и мне было легко.
Демидова А. Сниматься к Муратовой пойду не глядя (Беседует Д.Савельев) // Известия. 2005. 8 апреля
***
Нея Зоркая. Ведь вы сразу согласились ехать в Одессу, как только прочли сценарий, не так ли? Кира Георгиевна ошибается, когда в своем объемистом интервью для российского журнала «Итоги» (2004, № 45) заявляет, что «Алла начинала работу в фильме, не скрывая некоего презрения к материалу, повторяла: «Я актриса не бытовая»...
Алла Демидова. Свидетельствую, что не так! Сценарий читать мне Кира не давала, потому что боялась сглазить. Прекрасно помню, как еще летом 2003-го вы рассказывали про любопытный сценарий с детективным сюжетом, найденным в переизданной старой книжке.
Н. Зоркая. Перспектива работы с режиссером Муратовой — это понятно! А чем же вас привлекла «бытовая» провинциальная дама в своей старомодной квартире с мебелью «жакоб», севрскими настенными тарелками и прочим, как теперь выражаются, антиквариатом? Чуть раньше вы снимались в роли Алисы Коонен в фильме Бориса Бланка «Смерть Таирова» — вот это завлекательно: великая актриса, незаурядная личность, легенда etc. Не говорю уж о ваших последних «объектах» на сцене и концертной эстраде: Медея, Гамлет, Библия...
А. Демидова. Роль Алисы Георгиевны Коонен — совсем другое. Там не было по-настоящему ни одной игровой сцены. Я собрала фотографии, перечитала мемуары, прослушала записи, выкрасила волосы в черный цвет. Вышло похоже не столь лицом, сколь пластическим рисунком — позами, интонациями, статическими мизансценами. Голос то низкий, то игровой. Говорят, похоже. Но это скорее ожившие картинки.
А в «Настройщике» — характер, внутреннее состояние. Здесь не нужно искать ни позу, ни голос, хотя я понимаю, что от внешнего рисунка всегда очень завишу. А здесь особенно...
Я знала про эту женщину все еще до съемок — как еще в Театре на Таганке знала все про свою Милентьевну в «Деревянных конях». Даже монолог ей тогда написала, его принял автор — Федор Абрамов. Так теперь и про Анну Сергеевну все-все знала. И ее биографию, и как она вела бы себя в любой ситуации, и любую ее реакцию.
Н. Зоркая. Ведь в кино это ваша первая возрастная роль?
А. Демидова. Пожалуй, да. Правда, у меня и раньше бывали героини старше моих тогдашних лет. Еще когда я снималась в роли Спиридоновой в «Шестом июля», мне говорили: «Алла, вы еще успеете играть возраст!» Но меня тогда проблема возраста не интересовала, интересовал волевой характер.
Но я давно мечтала сыграть благородную старушку, неглупую, добрую, простодушную, наивную — помните, например, фильм «Шофер мисс Дейзи»? Старушку, которая нам бы нравилась, постоянно оставалась мила и приятна, но, конечно, не молодилась.
Н. Зоркая. Однако Анна Сергеевна не получилась у вас старушкой — божьим одуванчиком, она прежде всего именно дама. Дама «со следами былой», согласно лексикону мужчин-ловеласов. Недаром и авантюрная парочка, Лина и Андрей, именуют ее всегда «теткой», а не «старушней» или «бабкой».
И возрастная разница между нею и Любой — Руслановой не особенно прочитывается: по сценарию Любе — сорок, Анне Сергеевне — шестьдесят. Разница скорее в темпераменте, в пластике: корпулентная, порывистая, быстрая Люба, изящная, мягкая, аристократичная Анна Сергеевна. Дуэт вышел бесподобный, радость смотреть ваши с Руслановой парные сцены.
А. Демидова. Сначала у Киры моя героиня была грубоватее, проще. Ближе к Любе, какая она у Руслановой. Русланова — прекрасная, высокопрофессиональная актриса, иметь такую партнершу хорошо, а наблюдать ее игру на площадке сплошное наслаждение. Я с удовольствием следила за ее сценами. Жалею, что не сняли несколько ее крупных планов — трогательных, эмоциональных. В кино такие тонкие нюансы приходится укрупнять. Ведь Люба только внешне ладная и умелая, в душе-то тоже неприспособленная и наивная. У меня Анна Сергеевна кокетливая, Кира находила, что слишком.
Н. Зоркая. В журнале «Огонек» написали, что пожилая дама попросту влюбилась в настройщика Андрея, так ли это?
А. Демидова. Нет-нет, конечно, нет. Это бессознательное кокетство при общении с симпатичным ей молодым человеком.
Мои планы иной раз казались Кире слишком высветленными. Она заставляла их переснимать и делать более резкими.
Значит, поначалу приятельницы были похожи. Обе богаты, вдовы, одинокие. Люба даже богаче, у нее дом-вилла. Мою Анну Сергеевну Кира «подстраивала» под Русланову, предпочитала четкие цвета. В одной сцене мы были даже в одинаковых накидках.
Сшили нам костюмы (потом я заменила некоторые своими собственными платьями). Пришла гримерша и стала у меня на голове громоздить что-то вроде «халы» — помните, была такая прическа в моде. Я ей говорю: «С такой прической я сама кого угодно обману. Мне нужны кудельки, букольки». Гримерша: «Это уже у Литвиновой».
Тогда я увидела валявшийся белокурый паричок пастушка из какого-то старого фильма, напялила его задом-наперед, и вышло как раз то, что мне нужно: легкие, пушистые кудряшки.
Н. Зоркая. Между прочим, я слышала мнение, что вы похожи не с Любой, а вовсе с Линой. Наверное, из-за этой общей белокурой кудрявой головки. Может быть, и потому, что Литвинова (думаю, это лучший ее выход на киноэкран) тоже элегантна, чем-то действительно старшую даму внешне напоминает. Правда, перед нами и антиподы: Лина — сволочь, мерзавка, воплощение эгоизма и самолюбования, хотя и богато одаренная натура. Искусственна в каждом своем жесте. А Анна Сергеевна — абсолютно естественная, какая уж есть (а от природы очаровательная!), «экстравертированная», то есть, по определениям психологов, обращенная вовне, к другим.
А. Демидова. Никакого сопоставления с Линой у меня в замыслах не было, и от Киры я этого не слыхала. Но если кому-то видится, пусть будет. Мне тоже нравится работа Литвиновой, она здесь очень на месте.
Н. Зоркая. Все существование Анны Сергеевны в фильме (а раньше в сценарии) направлено не на себя — на других. Прямо с первой сцены, где настройщика она разыскивает не для ремонта пианино в своем доме, а для подруги, которая недовольна состоянием инструмента.
А. Демидова. Кире важны были всякие мелочи. Например, история с сыром. У Анны Сергеевны стали исчезать из холодильника дорогие продукты — маслины, баночка икры. У нее такой текст: «К нам ходит по воскресеньям один славный мальчик Саша, он очень любит сыр, так вот я специально к его приезду купила грамм триста...». Для Киры почему-то было важно выделить и потянуть «сы-ыр». Я, правда, не поняла, зачем, но если режиссер просит — пожалуйста!
Н. Зоркая. А квартира, хотя и загружена ценными вещами, открыта, без замков и запоров. Какой-то благотворительный клуб, спевки, музицирование... Анна Сергеевна вписана в свой интерьер, заполненный вещами, но не захламленный, уютный, со вкусом. Где происходили съемки?
А. Демидова. В натурной декорации. Это настоящий дом антиквара, все настоящее, комнаты, кухня. Все аксессуары подлинные. А второй дом, то есть Любы, — где-то на краю города, надо идти-идти, трущобы, заросшее болото, ржавые трамвайные рельсы и вдруг оазис — роскошная вилла. В доме все рукотворное, но несколько безвкусно. Тоже работает на тему.
Мне очень понравилась Одесса. Это, конечно, не украинский и не русский, не еврейский, а морской город. Старинный, провинциальный, губернский. Уникальный. Там все немного абсурдно. Рядом с гостиницей «Красная» (я там жила в 1965-м, снимаясь на Одесской студии), которая сейчас на ремонте, особняк, где квартировал Пушкин. Бронзовый Пушкин спускается с тротуара. Он небольшого роста, и, проходя мимо, его можно не заметить и толкнуть плечом. А сами тротуары ужасающие — дыры, ухабы.
Город — прозрачный. Если в районе есть сумасшедший, его все знают.
На пляже существует валун, где девочки снимаются в позах из модных журналов. Туда же подъезжают свадебные кортежи, чтобы сняться на фоне моря и этого камня. Провинция, но уникальная.
Быт у них игровой, быт огромной коммуналки. У одессита спрашивают: «Где вокзал?» Он отвечает: «Там же». Дворничиха метет площадку, там на солнце греются кошки, каждую она обметает вокруг. Иду с маленькой собачкой на руках, с моим пекинесиком. Кричит: «Куда ты с псом? Не видишь — здесь кошки отдыхают!»
И Кира органично впитала дух города. Да и любимые ее типажи, монстры, которыми наполнены все ее картины, и «Настройщик» также, — ведь это все Одесса. И ее «стремление к кунсткамере» — буквальное выражение из текста документальной картины «Кира» В. Непевного. Вставные номера, вкрапления всегда симпатичных уродов, бомжей, психов, оригиналов — как лирические отступления в «Евгении Онегине»! Они создают объем и атмосферу. Моя собачка вызывала на улицах постоянное любопытство и симпатию. «Какая порода?» — спрашивает незнакомая женщина. «Пекинес», — отвечаю. «Пекинес? Значит, из Пекина, китаец? Странно! А глаза русские!» Глаза у Микки карие, огромные, выпуклые.
Н. Зоркая. Про Микки в «Настройщике» расскажите. Не буду повторять удачные, но уже отработанные журналистами отсылки вашей Анны Сергеевны к ее чеховской тезке, даме с собачкой. Тем более что Микки уже имеет собственное «реноме» в кино: отлично снялся и в титрах значится среди исполнителей ролей. Здесь он вам нужен был «со значением» или просто из-за вашей к нему привязанности, нежелания надолго расставаться?
А. Демидова. Я люблю животных в кадре рядом с собой. В «Стакане воды» это была черная ворона герцогини Мальборо. В «Настройщике» — Микки. Он мне нужен был как родная душа. И выполнил свою задачу.
Когда я Кире сказала, что хочу сниматься с ним вместе, она заметила: «Помните, что животные на экране всегда переигрывают актеров?» Я сказала: «Пусть!»
Он уже старенький, пушистая пекинесская шерсть облезает, спинка голая. Я сначала прикрывала его, но Кира сказала: не закрывайте, разговаривайте с ним. И мне кажется, что она полюбила Микки. Во всяком случае, когда я звоню в Одессу, она всегда меня спрашивает, как Микки поживает.
На озвучании ему поставили микрофон, а он заснул. Тогда я взяла швабру, и он залаял, что и требовалось.
Н. Зоркая. Он всех и переиграл! Недаром именно он после переворачивающего душу финального монолога Анны Сергеевны, прижавшись у вас на коленях, своим коротеньким и тихим «гав-гав!» как бы ставит точку всей экранной истории.
Алла Сергеевна, вы хотели бы снова сняться у Муратовой?
А. Демидова. Кира спросила: «Пойдете еще раз ко мне в картину?» Я ответила: «Да, если дадите мне роль, противоположную этой». Она: «Тогда вам надо сыграть Демидову или Муратову».
Демидова А. Я давно мечтала сыграть благородную старушку // Искусство кино. 2005. №1.