Родился 2 (15) декабря 1903 года в Москве. Его дядя по матери — Фёдор Оцеп, кинорецензент, сценарист, один из руководителей единственного негосударственного предприятия в советской России «Межрабпом-Русь». Отец – Яков Ильич Райзман, один из самых модных московских портных начала XX века, обшивавший великих князей, а в советское время – сотрудников Наркоминдела. Главный костюмер «Мосфильма», которому Сергей Эйзенштейн в серии очерков «Люди одного фильма» посвятил восторженную оду.

Вероятно, не будь революции, Райзман-младший учился бы за границей – семья была достаточно богата. Однако жизнь продиктовала свой сценарий. В 1924 году Юлий Райзман оканчивает факультет общественных наук Первого МГУ, становится литературным консультантом на киностудии «Межрабпом-Русь», а в 1925-м – ассистентом знаменитого Якова Протазанова, у которого успешно учится мастерству — в частности, в работе с актерами. К этому же году относится и его собственный актёрский дебют — в фильме «Шахматная горячка» он играет  ученика сумасшедшего аптекаря-шахматиста, исполненного Протазановым.

В конце 1926 года Райзмана призывают в армию и вскоре назначают режиссёром на недавно созданную студию «Госвоенкино».  В 1927 году, совместно с Александром Гавронским, Райзман ставит здесь камерную драму «Круг» (второе название «Любовь и долг»), главный герой которой совершает сложный нравственный выбор. Фильм, сохранившийся лишь во фрагментах, оказался «установочным»: в дальнейшем главным для Райзмана всегда будет именно внутренний мир человека.

Первой полностью самостоятельной работой Райзмана становится  историко-революционная драма «Каторга» (1928), единодушно одобренная критиками. Экзамен на владение новым языком монтажного кино режиссер сдал блестяще, тем не менее, картину едва не закрыли по требованию общества политкаторжан, которым фильм показался далёким от реальности.

Агитпропфильм «Земля жаждет» об орошении туркменской пустыни, поставленный в 1930 году на «Мосфильме», выводит Райзмана в первые ряды молодой кинорежиссуры и с успехом демонстрируется за рубежом. По признанию американского киноклассика Кинга Видора, на одну из сцен его фильма «Хлеб наш насущный» сильнейшее влияние оказал эпизод из «Земля жаждет», где комсомольцы обнаженными торсами прикрывают огонёк бикфордова шнура от ветра.

После немой ленты «Адыгейская лампа» в 1935 году Юлий Райзман по незавершенному сценарию Александра Мачерета (диалоги для картины пишет Исаак Бабель) ставит «Лётчиков» — свой дебют в звуковом кино и первую собственно «райзмановскую» картину, в которой уже в полный голос звучит его главная тема: странности любви. То, что для Мачерета составляло главный недостаток его замысла, — недоговорённость отношений между героями — для Райзмана становится одним из главных притягательных моментов сценария. «Лётчики» оказываются одной из самых воздушных (и в буквальном, и в переносном смыслах) лирических комедий середины 30-х годов. Рабочее название фильма – «Окрылённые люди» – как нельзя лучше объясняет его метафорический смысл. Поднимает героев ввысь, в небо, не мотор –  любовь. На Московском Международном кинофестивале в 1935 году картина  получила Почётную грамоту студии «Мосфильм».

Камерная драма «Последняя ночь» (1936), где жизни двух семей – фабриканта и рабочего – переплетаются в течение ночи на 25 октября 1917 года, стала первой работой Райзмана со сценаристом Евгением Габриловичем. При всей плакатности сюжетной схемы режиссер, верный своему мироощущению, вносит в неё блистательный психологический подтекст. Картину можно прочесть как притчу о том, что в классовой борьбе побеждают лишь те, у кого душа до дна выжжена ненавистью. В анонимном доносе на фильм указывалось, что в нем ни разу не упоминается товарищ Сталин. Однако в юбилейный год Октября тематических фильмов  оказалось так мало, что «Последнюю ночь» все-таки выпустили на экраны. Она была высоко оценена зрителями и критиками, а в 1941 году даже получила Сталинскую премию II степени.

Экранизация «Поднятой целины» (1939) не становится для творчества Райзмана этапной, а работу над фильмом «Машенька» с самого начала прерывает арест соавтора, Сергея Ермолинского. К сценарию подключается Евгений Габрилович. Финская война вносит коррективы в сюжет, подсказав развязку любовной линии юных героев и сделав их камерную историю жгуче злободневной. Нежность, с которой камера всматривается в подробности мирного быта, пропитывает картину предчувствием грядущей катастрофы войны. Райзман, предпочитающий постоянно обновлять актёрский состав, находит для этой своей работы удивительную Валентину Караваеву, и её партнёра — полумальчика-полуребёнка —  Михаила Кузнецова. Фильм выходит на экраны в апреле 1942 года и становится одной из первых картин, которую с равным восторгом принимают и в тылу, и на фронте: «Машенька» Е. Габриловича и Ю. Райзмана — это повесть о счастливой любви. О счастливой не потому, что она легка и ничем не затуманена, а потому, что это повесть о победившей любви. А победа — это всегда счастье, и мы это особенно остро чувствуем именно сейчас, во время войны», — писал Константин Симонов.

После проходной экранизации пьесы Георгия Мдивани «Небо Москвы» (1944) Райзман снимает документальный «Берлин» (1945) о наступлении войск Советской Армии на столицу Германии, ставший одним из самых знаменитых райзмановских фильмов. Съёмочная группа Райзмана два месяца продвигались к германской столице вместе с 5-й ударной армией 1-го Белорусского фронта. Часть материала была взята из немецкой хроники. «Наконец я встретился не с войной, воссоздаваемой для игрового фильма «Небо Москвы», не с войной, увиденной в кинодокументах, но с войной, о которой столько писали и рассказывали. Я стал свидетелем невиданного по масштабам наступления советских войск на Берлин и падения фашистской столицы. Я все увидел, ощутил, пережил...», — вспоминал Райзман.

После высказанного Сталиным недовольства картиной «Поезд идёт на Восток» (1947) – изящной цветной и абсолютно «райзмановской» по духу комедии, – Райзман отправляется «в ссылку» в Ригу, где снимает фильм «Райнис» (1949) о знаменитом латвийском поэте. Картина получает Сталинскую премию, и реабилитированный Райзман возвращается на Мосфильм. Глубоко чуждая режиссеру экранизация романа Сергея Бабаевского «Кавалер Золотой Звезды» (1950) демонстрирует, тем не менее, его мастерское владение большим стилем, а также виртуозную операторскую работу Сергея Урусевского – и удостаивается очередной Сталинской премии.

Вышедший на экраны в 1955 году «Урок жизни» (вновь сценарий Евгения Габриловича) стал одной из первых ласточек оттепели. И именно в этой картине, впервые у Райзмана, главным персонажем, вызывающим авторский интерес, становится не героиня, а герой, мужчина, социальные функции которого не позволяют ему быть самим собой. Ещё сильнее это прозвучало в «Коммунисте» (1957), где Василий Губанов, герой, созданный для высокой, шекспировского масштаба, страсти (именно Райзман открывает для экрана Урбанского), вынужден выколачивать гвозди для стройки. Будучи гораздо шире и богаче того социального образа «борца за коммунизм», в который его пытаются втиснуть, он растворяется в потоке времени. Эту беспокоящую Райзмана тему продолжит позднее «Твой современник» (1968), где главным героем станет уже сын Губанова в исполнении Игоря Владимирова. Одной из главной сцен фильма, уже тогда поразивших зрителя, окажется вроде бы проходной эпизод в кафе: персонаж Владимирова со своим коллегой наспех закусывают, а разворачивающаяся в этот момент его незабываемая дуэль взглядами с молодой женщиной за соседним столиком не оставляет сомнений: вот истинный сюжет, для которого предназначен этот герой. Но вместо него разворачивается производственная драма.

В 1962 году на экраны выходит «А если это любовь?» — один из первых советских фильмов «морального беспокойства» (термин, пришедший из польского кино). Историей о том, как пресекается возможность любви, потому что для частной жизни нет пространства в советском обществе, Райзман, мастер камерного жанра, по сути, констатирует отсутствие в существующей социальной системе условий для своего главного художественного предназначения.

В 1972 году Райзман в соавторстве с Анатолием Гребневым пишет причудливый, и странный сценарий — «Визит вежливости». Многослойная история о том, как моряк дальнего плавания пишет пьесу о последних днях Помпеи, пропитывает предчувствие исторического перелома и ощущение растерянности героя.

«Странная женщина» (1978, очередная совместная работа Райзмана и Габриловича) — вновь история об одиночестве женщины, все мужчины которой целиком поглощены своей социальной функцией.

Тему продолжает блистательная «Частная жизнь» (1982, соавтор сценария Анатолий Гребнев), попавшая в шорт-лист «Оскара». С фильмом «Москва слезам не верит», получившей «Оскара» в 1980 году, «Частную жизнь» роднит крамольная для классического советского сознания мысль: все общественные успехи человека не идут ни в какое сравнение с возможностью реализовать своё истинное индивидуальное предназначение. Для Райзмана это всегда было очевидно.

В последней его картине «Время желаний» (1984) развязка фильма оказывается трагической: казалось бы, обретя чаемое, герой умирает – у него не выдерживает сердце. Смерть героя, происшедшая от невозможности реализовать свою индивидуальную судьбу внутри системы, становится логическим завершением творчества режиссера. «Рядом с кинематографистами, утвердившими на экране миф об Октябре как всенародной победоносной буре и чаемом венце истории <…> прошёл свой долгий путь мастер Юлий Райзман, наблюдатель, хронист, чьи фильмы сегодня смотрятся экзистенциальными свидетельствами жизни и чувств людей в советских «условиях нечеловеческого существовования», — отмечала Нея Зоркая.

В 1944-1964 Юлий Райзман руководил режиссёрско-актёрскими курсами во ВГИКе. В 60-х преподавал предмет «Работа с актером» на Высших курсах сценаристов и режиссеров. Среди его студентов: Александр Аскольдов, Глеб Панфилов, Толомуш Океев, Константин Ершов, Марк Осепьян и др.

В 1988 году Райзман стал первым в истории лауреатом премии «Ника» в номинации «Честь и достоинство».

Умер на 91 году жизни 11 декабря 1994 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.

Евгений Марголит