На Восточно-Сибирской студии кинохроники снимается фильм «Жили-были «Семь Симеонов» о нашумевшей истории семьи из Иркутска. Но это не погоня по следам прессы, которая, кажется, уже давно обо всем рассказала, и не уголовная хроника по материалам следствия. Хотя и не без этого. Снимается фильм о судьбах людских, о нашем времени м в очень большой море связанный с нами, авторами.
Это и наша история, наше горе, которое навсегда останется рубцом в памяти. Так случилось, что, Владимир Эйснер, оператор Евгений Корзун и я познакомились с многодетной семьей Овечкиных задолго до случившегося, во время съемок предыдущего фильма «Семь Симеонов». Мы неоднократно бывали у них дома на рабочей окраине Иркутска, и, в свою очередь, все семь братьев с сестрой Ольгой были моими гостями, когда приезжали на Рижский джазовый фестиваль. У меня сохранились их письма и более сотни снимков, сделанных в Иркутске, Москве и Риге. Ничего этого больше нет и не будет. Вся та, хочется сказать довоенная жизнь большой семьи навеки провалилась в тартарары. И сколько было жертв помимо них, сколько убытков!
Но остались малые дети. Осталась Ольга, вошедшая в самолет с зачатием и уже родившая в тюрьме. Остался пианист семейного ансамбля Игорь, нарисовавший в тюремной камере на доске клавиатуру, чтобы хоть как-то упражнять пальцы...
Как все это совместить с безумной акцией, с обрезами и бомбами? А совмещать ведь приходится. Смотрю на фотографии —вот все вместе чай пьем после концерта — и будто в бездну заглянул. Бездну, рядом с которой трагическая история «Высшего суда» уже кажется всего лишь глубокой воронкой. Предлагаемый сценарий, по которому снимается фильм, попытка по-своему осмыслить то, что с первого взгляда, но укладывается в здравый смысл, собрать из осколков жизни то, что никогда не склеить, опустить в эту бездну воображаемый канат, по которому будем выбираться. Съемка фильма всегда глубокое погружение и трудное восхождение к истине.
Правда, однажды журналист, с которым мы беседовали о тонкостях документального кино, спросил: не слишком ли грубый инструмент кинокамера для художественных исследований, особенно когда имеешь дело с судьбой конкретного человека?
Разумеется, что бы мы ни снимали и как бы глубоко ни пытались копнуть, нам удается ухватить действительно только осколки жизни, от этого никуда не денешься. А мир— он целостный при всей своей ужасающей противоречивости. Но проникая в мир, погружаясь в другого человека, мы погружаемся и в себя. Эта неотгороженность авторов от горя дает надежду м на зрительское погружение в судьбу человека в себя. Тогда-то и возникает в пространстве между фильмом и зрителем резонанс, чувство внутренней связи гармонии мира. Даже если увиденное окунуло в чье-то несчастье. Только на этом пути, мне кажется, документальное кино может приблизиться по воздействию к художественному.
И еще пусть читателя, неискушенного в киноделах, не смущает, что в сценарии о многих событиях, уже прошедших — в частности, о суде и приговоре, говорится в будущем времени. Сценарий документального фильма пишется ведь заранее всегда в значительной мере предвидение, предчувствие будущих событий. Конечно, жизнь сочнее и разнообразнее наших предположений, и мы должны быть готовы к любым поворотам. Но сценарий как раз и помогает нам ориентироваться в бурном океане жизненных фактов, видеть рифы, находить верный курс.
И главное — сценарий задает кинокамере масштаб мышления.
Искусство Кино, 1989 N2// Франк Г. : От автора [Предисловие к сценарию Г. Франка для документального фильма «Жили-были "Семь Симеонов"»]