«А теперь расскажите о своих учениках...» — так представлялась мне моя заключительная фраза нашей беседы с известным оператором, профессором ВГИК Борисом Израилевичем Волчеком.
На самом деле все получилось иначе.
«Мои ребята...» — с этого начал он разговор со мной и потом снова и снова говорил о молодых талантах, которых растил и пестовал, воспитывая в каждом яркого, смелого, самобытного художника.
Кто же они?
Вот несколько имен: Юрушкина и Пилихина, Дербенев и Тодоровский, Юсов и Кирбижеков, Пааташвили, Лавров, Ильенко... До чего же несхожи между собой по операторскому обличью их работы! «Мне двадцать лет», «Человек идет за солнцем», «Весна на Заречной улице», «Иваново детство»... Как по-разному выглядят «Пора таежного подснежника», «Девять дней одного года», «Тени забытых предков»! ‹…›
Трудно поверить, что это одна «школа», что это воспитанники одного мастера!
— ...А вы не удивляйтесь! — улыбается Борис Израилевич, будто угадав мои мысли. — Плох тот учитель, который хочет видеть в учениках «себе подобных». Самое трудное, но и самое увлекательное в нашей преподавательской работе — найти в молодом, начинающем художнике его сильную сторону, направить человека по нехоженому пути и помочь развитию его собственного, индивидуального голоса в искусстве...
Научить своих питомцев Борис Израилевич может многому, ведь он из тех, кто достигал успеха своим «горбом», пытливостью. Его творческая жизнь — один большой непрекращающийся поиск, неустанное совершенствование мастерства, растущая взыскательность к себе.
С «Пышки» (1934) начинается его счастливый творческий союз с режиссером Михаилом Роммом, давший так много замечательных лент нашему экрану. И в каждой ленте чувствуется глубокое проникновение оператора в общий художественный замысел произведения, в его философскую концепцию. Вот почему Волчек непрестанно внушает своим ученикам: в синтетическом искусстве кинематографа ни одна из профессий не существует сама по себе; не научившись режиссерскому видению картины, нельзя стать хорошим оператором!
Уже в «Пышке» Волчека отличало умение пристально всмотреться во внутренний мир героев, передать на экране все оттенки их мыслей, чувств, настроений. Крупные портретные планы, позволяющие как бы заглянуть в душу человека, зарекомендовали молодого оператора как художника-новатора, умеющего подчинить световое и композиционное решение главной идее произведения.
От картины к картине все тоньше и все точнее усваивает молодой оператор то, что он сам называет «мерой правды и неправды». Процесс собственного профессионального созревания Борис Израилевич неизменно связывает с именем своего друга и соратника Михаила Ромма. Они нередко спорили между собой, не соглашались по многим частностям, но непременно приходили к общему решению.
В картине «Тринадцать» (1936) подвиг маленького отряда, ведущего борьбу с басмачами, зазвучал с огромной силой. Правдиво и тепло показаны здесь советские люди, их мужество, их высокие идеалы, рождающие подвиг. Увлекательным и мужественным этот фильм получился во многом благодаря проникновенному мастерству оператора, умеющего показать человека во всей его сложности и неповторимости.
Первые работы Ромма и Волчека — несомненные удачи. Но напомним, что они созданы как бы на подступах к фильмам «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году» (1937–1939). ‹…›
Непревзойденные портреты, созданные Волчеком в ленинских фильмах, рождали кинематографический образ удивительной, впечатляющей силы. Этот образ явился на экране в новом эстетическом качестве как художественное открытие, которому суждена долгая-долгая жизнь в наших сердцах. ‹…›
Борис Волчек снял еще немало замечательных фильмов: «Мечта», «Боевые киносборники» военных лет, «Человек № 217», «Во имя Родины», «Русский вопрос», «Секретная миссия», «Убийство на улице Данте» и другие. ‹…› Обогащается изобразительный арсенал оператора, строже становится его удивительная требовательность к соблюдению «меры правды». Тактично пользуется он острыми средствами выразительности — ракурсами, динамикой камеры, разнообразием тональности; пользуется в точном соответствии с драматургией, с общим авторским замыслом произведения. Главным для него неизменно остается углубленное внимание к человеческой личности, воплощенной актером.
Не так давно оператор Волчек дебютировал в качестве режиссера — поставил фильм «Сотрудник ЧК». Сейчас он собирается поставить картину на историко-революционную тему.
Что это? Измена прежней профессии оператора?
— Ничуть! — убежденно отвечает он.
‹…› для Волчека грань между операторским и режиссерским видением произведения всегда была в значительной мере условной.
Опытный и заслуженный мастер кино, он сейчас полон творческих сил. ‹…› И он щедро, не скупясь, отдает их людям, прежде всего своим ученикам, «своим ребятам» из ВГИК, которые, он уверен, примут творческую эстафету, чтобы нести ее вперед — каждый своим путем.
Маркова Ф. Пора жатвы // Советский экран. 1965. № 21.