Наверное, своим новым фильмом «Мольба» Тенгиз Абуладзе даст исследователям его режиссерского почерка богатую пищу для рассуждений. «Я, бабушка, Илико и Илларион» — тонкое, поэтическое, полное обаятельнейшего юмора произведение и... мощнейший, будто из скал, из глыб, скатившихся с горных вершин, высеченный монумент, навеянный образами и поэтикой Важа Пшавелы. Загадку столь широкого диапазона легко разгадать, вспомнив, как готовился режиссер к этой сложнейшей постановке. По кинопрокатной бесхозяйственности — невниманию к маленьким шедеврам, которые так часто рождаются и теряются в массе кинопродукции, — для многих прошли незамеченными два коротких документальных очерка Т. Абуладзе о Сванетии и Татушетии, снятых в самом сердце Грузии, откуда и пришли в поэмы Важа Пшавелы его герои. Эти очерки явились набросками, эскизами режиссера к «Мольбе».

Образы сценария, который написали А. Салуквадзе, Р. Квеселава и Т. Абуладзе, именно образы, а не сюжетная линия, навеяны поэмами Важа Пшавелы, его героями, ставящими честь превыше жизни. Есть в сценарии и образ поэта, всевидящего и одинокого. Следуя за мыслью и чувством Важа Пшавелы, авторы сценария утверждают: истинный герой не только тот, кто способен к подвигу в бою, но и тот, кто находит в себе силы разорвать дьявольские путы, заставляющие покоряться силе инерции жизни, отжившей догме, жестокому обычаю. Таковы герои поэм Важа Пшавелы «Змееед», «Алуда», «Гость и хозяин», живущие по принципу, который поэт выразил в строках:

..Убудет слава, может быть.
Но голос сердца мне дороже...

«Мольба» будет фильмом для тех, кто не поленится, не побоится сделать над собой некоторое усилие, чтобы понять авторов — и мысль поэта, родившегося сто лет назад, и замысел современного режиссера, обратившегося именно к его мысли, чтобы сегодня раскрыть перед нами понятия добра и зла, говорить о справедливости, о терпимости, об истинном и показном.

Мы видели фильм почти законченным: он пока был немым без музыки, без стихов, звучащих за кадром. И оттого, что он был немым, еще явственнее говорило изображение.

«Мольба» — фильм для тех, кто любит рассматривать в кинематографе совершенную композицию изобразительных форм, контрасты и игру света и теней, любит подумать о том, как технически удалось этого достигнуть.

Этот фильм, по мысли авторов, должен быть глубоко народным. Прежде всего, разумеется, потому, что Важа Пшавела — любимейший поэт Грузии, напоминать об этом нет нужды. Но я хочу привести и другое — кинематографическое — свидетельство того, что это действительно так. Абуладзе снял всего несколько актеров в главных ролях, в том числе С. Багашвили, Р. Кикнадзе, Р. Чхиквадзе, Т. Арчвадзе, Н. Кавтарадзе. В эпизодах и массовых сценах участвовали крестьяне из затерянных в горах селений, к которым можно добраться на вертолете да по пешеходным тропам. Понятно, что это люди, в лицедействе абсолютно не искушенные, которым никак не свойственна легкость выражения эмоций. Но нужно было видеть, как точно, в ритме, в стиле картины они выполняли то, о чем их просил режиссер. Может быть, горцы — прирожденные актеры? Наверное, это так. Но нельзя забывать и о том, что они, играя, жили прошлым, не таким уж для этих гор давним. Они смогли жить им потому, что авторы фильма очень верно почувствовали весь особый уклад горской жизни.

Нет сомнения, что «Мольба» заставит заговорить об А. Антипенко — молодом украинском операторе, специально приглашенном студией «Грузия-фильм» на эту картину. ‹…›

Тенгиз Абуладзе долго искал музыкальное решение фильма; вначале ему казалось, что нужна сила и монументальность Вагнера... Но затем режиссер понял, что возможно только одно решение: фильм и в музыке должен быть верен народным, национальным корням.

В финале картины, когда герою кажется, что зло всесильно, что оно губит все доброе, чистое, за кадром едва слышно звучит нежная мелодия грузинской колыбельной. И постепенно эта мелодия становится громче, мощнее и поглощает траурные звуки. Это песнь надежды, вечности жизни...

Колесникова Н. Высечены из скал // Советский экран. 1968. № 7.