В ленинградской школе № 181 появился в прошлом сентябре лишний, незапланированный ‹…› десятый «Б». В этом классе все должно было происходить, как в жизни: уроки, перемены, культпоходы, лыжные вылазки. Кинематографическому десятому «Б» (он стал коллективным героем будущей ленфильмовской ленты «Ключ без права передачи») предстояло как бы сфокусировать в себе проблемы сегодняшней школы. Ребят отбирали среди старшеклассников. На пробах драматург Георгий Полонский читал свой сценарий, а реакцию слушателей фиксировали скрытой камерой.
Пытаюсь понять, что увидел объектив в их лицах. Наслышана, ребята из спецшкол: математических, языковых, музыкальных. Пока готовятся к съемке, я слушаю, как они спорят о Конфуции и НТР, дзенбуддизме и битмузыке, и думаю: неужели все это не реализуется в фильме, останется за кадром?
Потом мне показали уже отснятый материал.
‹…› Экскурсия на Мойку. День годовщины смерти Пушкина. Масса людей. Читают свои стихи Д. Самойлов, Б. Ахмадулина, Б. Окуджава. И ребята вдруг обнажили головы, словно перенеслись на мгновение в трагический февраль 1837 года.
‹…› Десятый «Б» смотрит в кабинете директора телефильм «Моцарт и Сальери». Панорама по лицам: внимательные, сопереживающие, равнодушные.
Теперь мне легко узнать их на съемке. Черноволосый лобастый юноша в очках — Костя Николаев. Веселый, живой, контактный. Все в нем переизбыток, все чрезмерно — темперамент, могучее телосложение и жажда творить. Он рисует, серьезно занимается музыкой. Хочет ли стать актером? Нет. Будет пианистом.
Высокий, сероглазый — девятиклассник Андрей Лавринов. Свободная, естественная, чуть ироничная манера речи. Он пишет стихи, а в его герое, юном «технократе», рационалисте, интерес к поэзии только пробуждается.
Саша Богданов — его Батона, веселого, беспечного мальца из фильма «Не болит голова у дятла» трудно было не запомнить. Ассистент режиссера встретила тогда будущего героя на улице, когда он с приятелем удирал с урока из ПТУ, где учился на часовщика. Сейчас Саше восемнадцать лет, он работает шофером и заканчивает школу. В новой роли ему достался характер грубого, недоверчивого мальчишки, отбившегося от рук и медленно возвращающегося к жизни.
Марина Левтова — тоненькая, с легкими светлыми волосами и удивительно нежным цветом кожи. «У нее в жилах вместо крови — молоко», — поддразнивают мальчишки. Актрисой быть не собирается. Поступает в медицинский, как родители.
Все они, очень разные, испытывают теперь чувство радостной общности. Они обрели новую жизнь, второе бытие. И историю экранного десятого «Б» — историю ошибок, ушибов, открытий, взросления — переживают как собственную.
Каждая съемка — новый штрих в их биографии. Вот сейчас они приготовились к уроку автодела, а киногруппа мешкает: подводит погода. Но никто не расходится: предстоит встреча с исполнителем роли директора школы. Алексей Петренко приехал из театра, с репетиции. Вошел, крупный, веселоглазый, поздоровался. В ответ — взгляды испытующие, насмешливые, дружелюбные.
Как завоевать мальчишек? Актеру важно, чтобы его приняли юные партнеры. Экранному герою нужно доверие учеников. Задачи эти по плечу и тому и другому: столько в Петренко человеческой полноты, прочности, обаяния.
— Ненапрасно в газетах пишут об угрозе феминизации педагогики, — говорит он. — Школе необходима мужская рука. Мой герой, бывший военный, пришел к ребятам с добром, и, надеюсь, они его полюбят.
Канву образа актер мгновенно расцвечивает деталями, подробностями, предлагая один экспромт за другим:
— А если парню, у которого плохое зрение, я сообщу ошеломляюще простой рецепт. Вот так: «В журнале „Наука и жизнь“ за 1975 год, номер такой-то, — словно рапортует он,— напечатана статья „Тренировка мышц глаза по системе йогов“ — и, сделав паузу, неожиданно: «Показываю».
Он начинает на полном серьезе вращать глазами. И командует классу: «Повторим!».
Завтра съемка в павильоне. Приехала из Москвы, из МХАТа, Елена Проклова (она играет учительницу литературы, человека талантливого, притягивающего к себе ребят). Ожидают приезда Лидии Федосеевой-Шукшиной (ее героиня распишется в своей педагогической несостоятельности: «Уйду в фармацевты!»), Зиновия Гердта (здесь он учитель физики).
В комнате съемочной группы, завешанной эскизами, фотографиями, детскими рисунками, режиссер Динара Асанова обсуждает с помощниками предстоящую работу. Хрупкая женщина, сама похожая на подростка, она корректна, на вид суховато-замкнута, но с ребятами она ощущает абсолютную душевную распахнутость.
На съемках она разрешает менять реплики, ищет форму разговора, оборот речи, присущий индивидуально юному исполнителю. В ближайшие дни в десятом «Б» будет проходить настоящий урок-диспут «Что бы ты сделал, если б тебе предоставили возможность говорить со всем человечеством?». Вести его будет известный ленинградский педагог-филолог. В классе установят камеру. Что даст такой режиссерский прием? Возможность запечатлеть рождение мысли, неожиданные аргументы в споре, острые реплики.
В павильоне всегда звучит музыка: Бах, Моцарт, современные композиторы. Это создает особый эмоциональный настрой во время съемок.
— У нас есть еще один герой, — рассказывает режиссер, — наш город. Нам с оператором Дмитрием Долининым и художником Владимиром Светозаровым хотелось снять Ленинград живой, «непричесанный».
— О чем этот фильм? — переспрашивает Асанова. — О формировании человека — нравственном и гражданском. Мне хотелось войти в мир семнадцатилетних, в их сегодняшние раздумья о жизни, о себе. Они не всегда понимают, где граница между правдой и умолчанием, какова мера честности, почему так трудны взаимоотношения с родителями и учителями. Между тем их, десятиклассников, отделяют от самостоятельной жизни какие-то месяцы. Этот возраст мучителен.
‹…› В первый съемочный день на площадке перед камерой разбили тарелку. И каждый взял себе по осколку — на счастье.
Яловецкая Р. Ключ без права передачи // Советский экран. 1976. № 17.