Торговля и искусство

Случайно мне подвернулся под руку обрывок старой газеты «В кинематографе „Волшебные грезы“ будет показана...».
«Волшебные грезы»... Да, в городе Ярославле, где я провел детство, действительно, был когда-то такой кинотеатр. Он помещался над колбасным магазином купца Либкена. Ему же принадлежала ярославская кинофабрика. После каждого сеанса на экране появлялась толстая физиономия купца и надпись: «А теперь, уважаемые зрители, прошу спуститься вниз и посетить мой магазин».
Многие зрители спускались в магазин. Там их поджидало другое объявление: «Г. г. покупатели! Если вы купите товара на пять рублей, вы получите бесплатно билет в кинематограф „Волшебные грезы“».
Так Либкен сочетал торговлю с искусством. И всё же он прогорел. Слишком уж плохие фильмы выпускались на его кинофабрике.

Мазаев А^[1]. (Ленинград). Неудачное сочетание (по письмам читателей) // Советское кино. 1964. № 6 (57). 8 февраля. С. 3.

Наверное, не ошибусь, если скажу, что являюсь одним из самых давних подписчиков «Северного». Мой читательский стаж — не менее полувека. Как старожил Ярославля, с особым интересом встречаю публикации о прошлом нашего края, материалы под рубриками «Страницы истории», «Поиски и находки» и так далее.
Не раз газета публиковала материалы по истории кино в нашей области. В частности, о первых кинокадрах, снятых здесь, о первых энтузиастах, создававших фильмы. Эти сведения разбудили во мне воспоминания о давних временах, о событиях, коим я был свидетелем.
Это относится к фильму «Стенька Разин». Хотя мне в ту пору было всего 12 лет, запомнилось многое. Я непосредственно наблюдал съемки фильма, поскольку детство и отрочество мои прошли на Волге, в деревне Изманово, что стояла на берегу напротив Верхнего острова, рядом с Полушкиной рощей.
Съемки проводились как на Верхнем острове, так и на речном просторе, у нас в деревне и в Измановском овраге, что тянулся севернее Изманова. В овраге кинематографисты соорудили «стан Сеньки». То было летом 1915 года, и мои сверстники, измановские мальчишки, дружной ватагой бегали за артистами, путались под ногами у съемочной группы.
В памяти запечатлелся момент съемок, проходившихся на самом берегу Волги, на краю деревни Изманово. Здесь был спуск к воде с высокого откоса. По нему ездили за водой, здесь свои колеи проложили повозки. Внизу постановщики фильма создали настоящий базар — яркое, пестрое, шумное зрелище.
Наверху по обе стороны спуска находились две площадки. На правую загнали нас, вездесущих мальчишек, чтобы не мешали. На другой, напротив нас, прохаживался сам «Стенька Разин». Он поглядывал вниз, где шумел базар, белели палатки с товарами, среди которых прогуливались и стенькины удальцы.
Но вот атаман остановился, устремив орлиный взор на базарную площадь у Волги, и решительным взмахом правой руки надвинул шапку на ухо. Это был условный сигнал!
К великому нашему восторгу, молодцы-удальцы начали крушить и громить базар.
...Киностудия создателя фильма ярославца Либкена располагалась на Духовской улице (ныне Республиканская), там, где до недавнего времени находился рыбокоптильный завод. Я в то время учился в церковноприходской школе на Лесной площади, и нас часто водили мимо этой киностудии в церковь Святого Духа, стоявшую на месте, где сейчас здание УВД.
Помню, что в тот же год Либкен снимал в Полушкиной роще еще один фильм — «Емельян Пугачев».
К сожалению, судьбы первых фильмов, снимавшихся в Ярославле, покуда остаются неизвестными.
Как хотелось бы посмотреть эти картины или хоть что-то из них, даже если они не представляют особой художественной ценности. Мы увидели бы родные места, какими они были в начале XX века: берег Волги и саму реку, деревню Изманово, Полушкину рощу. Это — кусочек нашей истории.
Так, может, найдутся энтузиасты, которые восполнят такой пробел?

Ласкин И^[2]. Стенька Разин в Полушкиной роще (читатель вспоминает) // Северный край (Ярославль). 1993. № 61. 20 апреля. С. 4.

Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом.

Так Репетилов в грибоедовском «Горе от ума» живописал своего приятеля по «секретнейшему союзу» при Английском клубе. Речь шла о личности исторической — Толстом-«американце», наделавшем в свое время шуму невероятными аферами. А вспомнилось это утверждение в связи с выпущенными ярославским издательством «Александр Рутман» «Воспоминаниями» С. В. Дмитриева (об этой книге писала наша газета). В ней упоминается о человеке, который хотя и не был «ночным разбойником», мог бы конкурировать с «американцем».
«...Предложил мне работу некто Григорий Иванович Либкен (или Либкин), чистокровный Шкловский, еврей, крестившийся, чтобы иметь право покинуть черту оседлости, первоклассный авантюрист, не имевший ни копейки своих денег. Он начал строить колбасную фабрику и дом на Власьевской улице. Вот он-то и предложил мне поставить у него бухгалтерию, за что я, не зная еще этого „выходца“ и взялся. Он начал требовать мошеннических записей в бухгалтерских книгах, за которые в случае, если бы он попался, попало бы и мне. Кроме того, меня предупредили и приятели, что Либкен жулик Взвесив все, я отказался от его работы».
100 лет назад фамилия Либкена на страницах «Северного края» упоминалась чуть не ежедневно. Свою рекламу он помещал постоянно. Но говорилось о нем и в таких разделах, как «Городская хроника» и «Судебная хроника». Вот некоторые публикации.
3 мая 1903 года. Своего рода девятым валом оказался для владельца колбасного заведения Либкена составленный на него полицией девятый протокол.
— Восемь протоколов на меня составляли, и по всем я оправдывался; надеюсь, что и на этот раз мне удастся отделаться, — так говорил Либкен.
2 июня 1903 года. Привлечен к ответственности мещанин Либкен за хранение в кладовой в Веревочном проломе солонины с гнилостно-зловонным запахом в количестве до 80 пудов. Партии солонины прибывают снизу по Волге и остаются на берегу по нескольку дней, а затем солонина иногда еще и во дворе простоит. В жаркие дни плохо засоленное мясо быстро гниет и, разумеется, требует искусной приправы при изготовлении из таких кладбищенских продуктов дешевых колбас, стоящих 12 копеек фунт...
Однако Либкен был достаточно умен, чтобы знать, какой товар кому и где сбывать, а во-вторых, рассчитывать на великую силу настойчивой и беззастенчивой рекламы. «Кладбищенские» продукты давали хороший доход, торговля расширялась уже в расчете на состоятельного покупателя. Появлялись новые «торговые точки».
13 сентября 1900 года. В колбасных Либкена против Сиротского дома и на Романовской за пожарным депо. Самые лучшие сорта колбасы и ветчины. Цены умеренные. Торговцам, булочникам, рестораторами портерщикам скидка.
6 апреля 1905 года. Вне конкуренции. Сыр острый со слезой. Ежедневно копченая севрюжка и осетрина. Получены свежие омары и сардины. При посещении моих магазинов можно убедиться в действительности; 1-й магазин — Екатерининская, против Сиротского дома, 2-й — Большая линия против Международного банка, 3-й — Духовокая. При фабрике, собственный дом...
Магазины строились на самых престижных улицах города, хотя, как уже говорилось, Либкен собственных денег но имел, все его гешефты были аферами. Вовсе невероятные подробности выявились, когда в Ярославле 19—21 октября 1905 года прокатилась волна еврейских погромов.
Уже 28 октября Либкен дал объявление совершенно необъяснимое: «Сим имею честь уведомить многоуважаемых моих покупателей, что после „погрома“» я опять стал торговать в одном магазине на Екатерининской улице«. Через день он дал новое объявление: «После „погрома“ я опять стал торговать в двух магазинах: на Екатерининской и на Духовской улицах».
Слово «погром» почему-то закавычено. А ведь именно Либкен, по официальным документам, понес от погрома самые крупные потери: «Из показаний потерпевших выяснилось, что убытки они оценивают приблизительно: Фридман — 20 руб., Якубчик — 600 руб., Гидон — 8000 руб., Липский — 400 руб., Пендрик — 500 руб., Либкен — 50000 руб., Иоссель — 300 руб., Швей — 350 руб.
Сумму назвал сам Либкен. Казалось бы, его фирма безнадежно разорена. Но откуда же мгновенно появились товары в дотла разграбленных магазинах? Ведь железнодорожники бастовали, подвоза не было. Неужели в разгар первой русской революции удилось, заранее зная о погроме, каким-то образом сохранить где-то под рукой богатейшие запасы?
Суд над погромщиками состоялся лишь о январе 1910 года. Либкен выступал свидетелем и явно без особой охоты. В отчете о заседании, помещенном ярославской газетой «Голос», сообщалось: «— Скажите, чем вы объясняете разгром своих магазинов, ведь вы православный?
— В этом виновата черносотенная газета „Ярославский вестник“. Я давал деньги, а потом отказал. Он пустил статью, что я левый и пожертвовал 3000 на какое-то вооружение».
С чего бы это он стал признавать, что давал деньги черной сотне, которая его же и громила? Не отводил ли Либкен глаза от чего-то более серьезного. Отвечая на один из вопросов защиты, он заявил: «Я не еврей». А поверенный гражданских истцов в своей реплике защитнику добавил: «Либкен не только православный, но еще и староста одной из самых старинных церквей в нашем города, церкви Ильи Пророка».
Умным плутом был этот человек, возглавивший прихожан оплота православия в Ярославле. Свою линию он выдерживал и дальше. В том же 1910 году «Голос» сообщил: «Состоялось открытие нового гастрономического магазина Г. И. Либкина на Екатерининской улице. Во вновь устроенном помещении был отслужен молебен при пении хора Власьевской церкви. Устроен магазин по всем правилам гигиены, снабжен машинами для механического нарезывания ветчины, товары за зеркальными стенами, много электрического света.
После службы гостям был предложен обед, на котором присутствовало более 100 человек. Обед посетили ярославский полицмейстер барон фон Ховен, представители именитого купечества, адвокаты, много постоянных покупателей.
Было предложено много тостов, сущность которых сводилась к тому, что прежде такие деятели, как торговцы, не пользовались популярностью, в настоящее же время публика чутко относится к их начинаниям, если деятельность их идет навстречу интересам общества и целью ее являются мирные культурные завоевания».
Такие завоевания, видимо, подразумевали кинематограф, все более становившийся коммерческим (о фильмах, снятых Либкеном в Ярославле, неоднократно писал «Северный край»). Либкен и тут своего не упускал. «Голос» то и дело публиковал его объявления на первой странице: «Лучшие колбасно-гастрономические товары можно получить в магазине Г. И. Либкена. Кто купит, хотя и не единовременно, товару на 5 рублей, получает бесплатно билет на лучшее место в мой электро-театр „Волшебные грезы“».
До сих пор не найдены хотя бы отдельные кадры из ярославских фильмов «Стенька Разин» и других. Однако рукотворная память о Либкене и сегодня налицо: магазины на улицах Комсомольской и Андропова, дом № 9 на улице Свободы (бывшая Власьевская), где когда-то находилась частная мужская гимназия и «электро-театр», а теперь областной совет РОСТО. Здание в стиле модерн принадлежало человеку, о котором поневоле скажешь, что такой не может быть не плутом.

Храпченков В^[3]. «Да умный человек не может быть не плутом» // Северный край (Ярославль). 1999. № 175. 16 сентября. С. 3.

Редакция «Чапаева» благодарит И. Б. Зубатенко за материал и комментарии к нему