‹…› Посмотрев следующий фильм Асановой, «Ключ без права передачи», я, по счастью, устно, произнес сакраментальную фразу: мол, как трудно и талантливо преодолевает режиссер слабость сценария. Стыжусь своей непроницательности. И особенно хорошо понимаю печальную иронию сценаристов, уверяющих, что критик так скажет в любом случае.
Теперь буду осмотрительнее, потому что прочел сценарий Георгия Полонского. И увидел, что если сценарий «Дятла», без сомнения, хорошо сочиненный Юрием Клепиковым, Асанова сдвинула в сторону неординарности и «комедия для подростков» оказалась не просто комедией и не только для подростков, сказав немало об одиночестве, любви и разлуке, то тут вышло иначе.
Не знаю, что было вначале, курица или яйцо, но допускаю, что дело и в выборе актрисы.
Меньше всего хотел бы обидеть Елену Проклову — не только ради ее поразительного детского дебюта, но ради сегодняшних хороших ролей; однако что поделать? Любой актер может не все, иначе он был бы не индивидуальностью, а общим местом, и хорошенькая Марина Максимовна из фильма, щеголяющая в отменной дубленке и модной ондатре, мало похожа на ту, что неспроста задумал Полонский.
Вот как он ее определил, сердечно и безжалостно: худая шея, великоватый рот, небогатое тело; мужчин, добавил он, она может даже отпугнуть, зато художник не прошел бы мимо. Не в одном типажном несоответствии дело, но отчего было не вчитаться в сценарий, не вдуматься, зачем сценаристу нужно, чтобы талант на сей раз принял вот такое обличье, ершистое, неблагополучное, сложное — вплоть до возможности оказаться резко и даже грубо неправым?
Так начался ущерб для мысли, думаю, тем более дорогой Полонскому, что он, кажется, решился если не на полемику, то на поправки к сценарию и фильму, который мне, как и очень многим, нравится — «Доживем до понедельника».
То был особый мир: в нем учителем оказывался красивый артист советского кино, и, по правде говоря, не совсем ясно было, откуда столько мужских переживаний относительно неравной любви к бывшей ученице. Там был класс, в котором даже шут и двоечник неотразимо обаятелен. Теперь Полонский попробовал быть жестче; его новый класс ординарнее и проще, но только в сценарии. Режиссеру захотелось атмосферы необычности и приподнятой вдохновенности.
Казалось бы, чего лучше? Но мало того, что не совсем понятно, каким образом такая Марина Максимовна ухитрилась эту атмосферу создать (вроде бы и режиссеру непонятно: не зря пришлось спасать положение с помощью средства безотказного, но для сюжета постороннего, — вводить чтение стихов на Мойке, привлекать Беллу Ахмадулину, Давида Самойлова, Булата Окуджаву). Важнее другое. Одно дело — создать микромир очаровательных акселератов. Другое — взять класс как класс, частичку мира большого и, увы, не столь однородно-одухотворенного.
В педагогической очеркистике царил одно время культ учительского таланта, оборачивающийся сожалеющим высокомерием по отношению к «просто» учителю. Об обилии талантов можно только мечтать, но их всегда меньше, чем хочется, и не всякому школьнику повезет встретиться с учителем, отмеченным богом педагогики, но у него должно быть гарантированное везение в том, чтобы встретить учителя грамотного.
Это проблема не только специальная, но нравственная, и Полонский поставил ее почти парадоксально. Неопытный учитель, но мудрый человек, директор Кирилл Алексеевич (А. Петренко) одергивает Марину Максимовну, унимает талант, ощутивший право занестись перед учительницей, которая десятки лет всего только объясняет прописные истины: она «порядок соблюдает во всем — в мозгах, в классах, в коридорах. А вы благодаря этому можете рассуждать с пятью человеками о Гамлете, о Моцарте, о балете».
Не что-нибудь, сам талант испытан в критической ситуации — соблазном элитарной заносчивости, и это право за ним не признано; так в сценарии. В фильме самого таланта-то не видать, класс Марины Максимовны оказывается стихийным месторождением вундеркиндов, по счастливой случайности сошедшихся под одной крышей, жесткие контуры сценария смягчены симпатичнейшим флером, и, между прочим, живейшую благодарность испытываешь к Петренко, упрямо выбирающемуся из-под этого флера и вытаскивающему на резкий свет серьезную человеческую тему. Конечно, благодарность эту ему надо делить и с Динарой Асановой, совершившей столь точный выбор актера, а все же досадуешь на то, что серьезности приходится работать, так сказать, без взаимодействия сил. ‹…›.
Рассадин С. Статья не на тему // Советский экран. 1977. № 22.