Последний носитель настоящего Театра, Театра с большой буквы. Театра другой эпохи — умер.
Наиболее совершенный выразитель Театра. Театра вековой традиции. И сам блестящий Театр — умер.
Мейер — революционер. Этого было достаточно до тысяча девятьсот двадцатых годов.
Это осталось, как говорят в математике, необходимым, но перестало быть достаточным.
Расслоение в области «революционности вообще» было не менее жестоким и решительным, чем в... деревне.
Революционера мало.
Надо было быть диалектиком.
«Театр» же диалектического материализма — это уже кино.
Большего воплощения театра в человеке, чем театр в Мейерхольде, я не видел.
Театр — это не режиссер.
Режиссер — это кино.
Театр же — это прежде всего актер.
М[ейерхольд] — актер. [...]
Ни в одном театре не пролито столько горьких слез, [сколько] в стенах театра М[ейерхольда].
Но мало где было столько жертвенной преданности делу, как внутри тех же стен.
Черновые наброски статьи Сергея Эйзенштейна о Вс. Мейерхольде // Эйзенштейн о Мейерхольде. М. 2005.