«Братья» — это те же «Красные дьяволята», это спасительная, но изживающая себя мифология. В стране уже есть огромное количество людей, которые хотят, а многие даже могут себе позволить ездить на иномарках и париться с друзьями в собственной сауне. Они уже не испытывают особого злорадного удовлетворения от того, что иномарки на экране обязательно взрываются, а в банях либо насилуют, либо убивают. Мне кажется, появилось достаточно людей, которые готовы без отвращения смотреть на то, как рушатся непреложные большевистские равенства «богатый=плохой», «бедный=хороший».

Кстати, я вообще не думаю, что с Братом надо жестко бороться. Ему просто надо указать его место. Мне сказал Сергей Сельянов1, что англичане сейчас делают римейк «Брата», где герой бьется с полицией и спецназом в Глазго. Правильно. Потому что мститель — это универсальный герой. Есть мститель-индивидуалист — граф Монте-Кристо, есть мститель-общественник — Робин Гуд. Мститель — это вечный герой, но он не призван описывать время. Мне кажется, критики серьезно ошиблись, посчитав Брата историческим персонажем. Время выражает Онегин, а не Дубровский. Дубровский просто одет в исторический костюм. А сам по себе он жанровый авантюрный герой. Дубровский может быть и монголом, и англичанином. Это всегда готовая к употреблению мифологическая структура.

В развитой мифологии, где есть десять разных этажей, где есть врачи «скорой помощи», адвокаты и судьи, найдется где-то у самого основания место и мстителю Брату. И никто его оттуда не сможет выковырять. ‹…›

Павел Лунгин, Александр Тимофеевский: Конец динозавров. Беседу ведет Лев Карахан // Искусство кино. 2002. № 4