День, когда разразилась Февральская революция, особенно врезался мне в память. В ателье «Кино-творчество» мы снимали очередную комедию с участием артистки Ольги Орг и артиста-комика И. Торского. Режиссер [Михаил] Вернер торопил меня с декорациями, так что ночевать приходилось в павильоне, задолго до прихода съемочной группы подготавливая интерьер.

Но вот наступила неожиданная пауза — Винклер [оператор фильма. — Прим. ред.] заболел и мы отправились по домам. Над Москвой в фабричной дымке занимался розовый рассвет. Мой сосед, с волнением поджидавший меня, ошеломил ворохом новостей: о революции, о падении царизма, о мощных демонстрациях московского пролетариата, вышедшего на улицы.

Бросился в кафе «Бом», чтобы увидеться с товарищами по профессии, узнать подробности, обсудить их, подумать, как действовать. Кафе было еще закрыто, но в парадном уже толпились кинематографисты. Актеры, журналисты. Артист Л. Полевой. Режиссер Бонч-Томашевский, Борис Мартов сообщали всем последние новости и комментировали их.

Постепенно Тверская стала оживать. Появилась группка студентов, ведущих куда-то растерянного жандарма. Другая группа молодежи под одобрительные возгласы прохожих шла с арестованным жандармом, который тоскливо озирался по сторонам.
Вниз к Охотному ряду двигались уже не разрозненные группы, а большие массы народа. Звучали песни, радостные выкрики,
кого-то несли на руках. Мартов, смотревший на все происходящее как завороженный, неожиданно воскликнул: «Разумный! Это же необходимо заснять! Это же история!» но рядом с нами не оказалось ни одного оператора.

Тогда, словно ветром сорванный с места, я бросился на квартиру оператора Винклера, вспомнив, что тот захватил заряженную пленкой камеру, как обычно, с собой. Вскоре я уже упрашивал его забыть о болезни и поехать со мной на съемки невиданных событий. Винклер, недолго думая, вручил мне свою камеру и кассету, сказав, что пленки всего 240 метров и расходовать ее следует экономно. Одновременно он дал мне записку в лабораторию П. Пендрие, на Тверской, 29, в которой содержалась просьба о немедленной проявке негатива и печати позитива.

Уже через несколько минут с аппаратом в руках (помню, что это была камера фирмы «Эклер») я снимал митинг на площади у памятника Пушкину. Затем, подхваченный возбужденной и радостной толпой, двинулся вместе с ней к Охотному ряду, выхватывая из необыкновенных и неожиданных впечатлений наиболее яркие. Потом какими-то путями пробираюсь на балкон гостиницы «Европейская», потрясенный открывшейся от «Метрополя» до Городской думы панорамой многотысячной толпы. Еще мгновение — и снимаю подъехавшего к Городской думе адъютанта командующего округом, проталкиваюсь вслед за ним в здание Думы, откуда опять снимаю массу людей на фоне гостиницы «Европейская».

Пленка сдана в лабораторию. Смотрю негатив. Кажется, все отлично.

Так состоялось мое первое выступление в качестве оператора-кинохроникера. И хотя впоследствии приходилось снимать тысячи и тысячи метров пленки во время самых ответственных для молодой Советской России событий, эти первые кадры (сданные впоследствии А. Винклером в культотдел Исполкома Моссовета) мне особенно дороги. ‹…›

Утром 22 января меня вызвали в Госкино, где уже заседала специально созданная Центральная комиссия объединенных киноорганизаций по съемке похорон В. И. Ленина. ‹…›

Тут же мы договорились о составе съемочной группы: оператор Г. Гибер, бригадир осветителей В. Кузнецов, осветители Баранцевич, Алексеев, Дитрих, Филиппов, руководитель киномонтеров Вишневский, помощник механика С. Посельский и администратор В. Чайка.

На группу была возложена обязанность запечатлеть похороны В. И. Ленина начиная с прибытия гроба в Колонный зал Дома Союзов и кончая выносом его на Красную площадь. Для съемок на улицах Москвы и на Красной площади были назначены другие работники московских кинофабрик.

Помимо возложенных на меня обязанностей режиссера-
руководителя я снимал и как оператор у второго аппарата.

Когда мы пришли в Колонный зал, белые колонны уже были задрапированы красным материалом, все люстры затянуты черным крепом, а плотники и художники-декораторы закачивали помост для гроба.

Мы определили количество необходимой нам осветительной аппаратуры, и администратор Чайка немедленно начал ее переброску к месту съемок. Гибер с Кузнецовым устанавливали свет для общих планов. Они использовали верхние балконы зала, с тем чтобы не передвигать свет во время движения процессии. Я же ознакомился с планом прохождения колонн, узнал место расположения симфонического оркестра, места почетного караула и военного оркестра. Все эти сведения были получены от комиссии ЦИКа СССР по организации похорон, которая заседала в бывшей артистической комнате. Мы установили свет для общих и крупных планов. Договорились с бригадой осветителей об условных сигналах включения и выключения света. Алексеев и Вишневский нашли место для распределительной доски.

К вечеру вся подготовительная работа была закончена. Мы сделали пробу на пленке, проверили еще раз запасы углей для осветительных приборов и сдали всю аппаратуру коменданту Дома Союзов. Поздно ночью мы ушли домой. ‹…›

Поезд в гробом В. И. Ленина прибыл с Павелецкого вокзала, и процессия направилась к Дому Союзов. Раскрылись двери Колонного зала, зажгли свет, и мы увидели траурное шествие. Члены Политбюро несли гроб по лестнице.

Гибер и я начали снимать проход процессии. Отсняв, быстро перешли через артистическую комнату в пустой зал и установили камеры у постамента. Пока Гибер снимал подход процессии к постаменту, я быстро взобрался на его край. Снизу мне подали камеру, и я успел снять, как вносят и устанавливают на постаменте гроб с телом В. И. Ленина. Удается снять спокойное, светлое лицо Владимира Ильича (снять и средний и крупный планы). На его груди на розетке сверкал орден Красного Знамени. Гроб установили, и я снизу с правой стороны снял профиль Владимира Ильича.
Гибер вел съемку с левой стороны. ‹…›

Началось траурное шествие трудящихся. Идут стройными рядами, со знаменами и венками. ‹…›

Мы продолжали съемку. Снимали раздельно проходы процессии, смены почетного караула, в который становились уже по два человека с каждой стороны. ‹…›

Шествие трудящихся продолжалось до поздней ночи, и, когда закрыли доступ на два-три часа, остались только родные, близкие и соратники В. И. Ленина. Мы решили не уходить, и мне удалось снять беседу Клары Цеткин с Н. К. Крупской. ‹…›

За это время администратор Чайка успел отвезти весь заснятый нами негатив в кинолабораторию Госкино. Мы же, отправив свободных членов съемочной группы отдыхать в гримерную для артистов, остались дежурить в Колонном зале. К утру вернулся Чайка и сообщил, что негатив, нами отснятый, хорош и лаборатория приступила к печати позитива.

Наступил рассвет, и мы начали подготовку к дальнейшим съемкам, проверили всю аппаратуру, сменили угли в юпитерах. ‹…›

У гробы стоял уже почетный караул по пять человек с каждой стороны. Съемка шла одновременно в двух секторах Колонного зала: справа от постамента снимал Гибер, слева у кинокамеры был я. Во время съемки ко мне подошел комендант Кремля тов. Р. Петерсон и предложил немедленно прекратить съемку в Колонном зале. Он опасался аварии из-за перегрузки электролинии. Я отказался выполнить его требование. Тов. Р. Петерсон повернулся и ушел в комнату, где заседала комиссия ЦИКа. Через несколько минут он возвратился и сообщил мне, что Ф. Э. Дзержинский просит зайти к нему. Я приостановил съемку. Выключили свет юпитеров. Мы направились к Дзержинскому. Я объяснил, что мы включаем минимальный свет и готовы снимать поочередно одной кинокамерой, чтобы еще сократить нагрузку. Заверив, что наши электромонтеры в случае аварии немедленно заменят пробки. Феликс Эдмундович сказал: «Продолжайте снимать, тов. Разумный, но примите все предосторожности».

Я сообщил о нашем разговоре с Дзержинским своим товарищам, и мы еще раз тщательно проверили кабель, аппаратуру. Нам включили свет, и мы приступили к дальнейшим съемкам. ‹…›

Четыре дня и три ночи наша съемочная группа не выходила из здания Дома Союзов. Только администратор Чайка поддерживал связь с Госкино, где находилась Центральная комиссия объединенных киноорганизаций по проведению фотокиносъемок похорон В. И. Ленина, и на специально выделенном мотоцикле отвозил в лабораторию студии, где директором был И. Кобозев, отснятую нами пленку.

В моем аппарате осталось около десяти-двенадцати метров пленки, остались считанные угли юпитеров, а Чайка где-то задерживался. Кузнецов и я нервничали, ведь впереди еще много работы. Народ двигался бесконечной лентой мимо гроба Ильича. В почетный караул под звуки симфонического оркестра, исполняющего «Аппассионату», становятся Н. К. Крупская, Д. И. Ульянов, Елизаровы. Мною израсходованы на эти съемки последние метры пленки. Выключаем свет. Съемка закончена, стою у камеры, нервничаю. И вдруг подходит Чайка и передает мне четыре коробки негативной пленки, а осветителям — угли.

Чайка сообщает мне, что Госкино создана группа по монтажу фильма «Похороны В. И. Ленина», в которую вхожу я и следующие товарищи: режиссер-монтажер А. Анощенко, режиссер Д. Бассалыго, режиссер Е. Иванов-Барков, режиссер Ю. Тарич, режиссер Л. Кулешов, редактор И. Леонтьев, сценарист Б. Мартов, монтажер О. Кобозева, монтажер Б. Кульганек, сотрудник Госкино Г. Болтянский и другие.

Я отдал отснятый материал Чайке для отправки в кинолабораторию. В это время сменили почетный караул. Я снял коменданта Кремля тов. Р. Петерсона. ‹…›

В работе мы не заметили, что прошла последняя ночь в Колонном зале и начался новый день — 27 января. В последнем карауле почета стояли члены Политбюро, члены ЦК РКП(б), члены Реввоенсовета и наркомы.

Двинулась процессия с венками из Колонного зала на Красную площадь. Мы сняли вынос гроба с телом В. И. Ленина из Колонного зала. За гробом шли родные и близкие Владимира Ильича. Замыкали шествие руководители ЦК партии, Советского государства, профсоюзов.

Зал опустел. Мы выключили свет, собрали кабель, проводку и юпитеры. Я разрядил свой аппарат, передал Чайке отснятый материал и опустился на стул. Пришел в себя, когда услышал залп траурного салюта и сирены гудков фабрик, автомобилей, заводов. Симфония гудков — последний салют Владимиру Ильичу Ленину. ‹…›

К вечеру 27 января были закончены последние съемки на Красной площади. Огромное количество бесценной пленки (около шести с половиной тысяч метров) нужно было срочно проявить, сделать позитивы и смонтировать фильм. Напомню, что тогда проявочных машин у нас не было. Проявка шла вручную, на деревянных рамах, на которые наматывалось около шестидесяти метров пленки. Эти рамы опускали в бак с проявителем, затем — в бак с фиксажем, а далее — в бак с проточной водой. На рамах пленка и сушилась. Можно представить, сколько же времени было затрачено в обычных условиях! Но лаборанты, проявщики и копировальщики во главе с И. Кобозевым (И. Кулагин, Л. Попов, С. Петров) с честью выполнили возложенную на них ответственную миссию.

К 30 января 1924 года первый экземпляр кинофильма В. И. Ленина был готов. В него вошли кадры, снятые всеми операторами, — в зале, на улицах, на площадях и т. д. в газете «Правда» от 2 февраля
1924 года была помещена информация о том, что 30 января 1924 года правительственной комиссией был просмотрен «кинофильм о похоронах Владимира Ильича Ленина».

Все копии этого фильма печатались с оригинала негатива в той же кинолаборатории 1-й Госкинофабрики, так как в то время у нас не было ни копировальной фабрики для массовой печати, ни лавандовой пленки для размножения копий негатива.

 

Разумный А. У истоков… Воспоминания кинорежиссера.
М.: Искусство, 1975.