Б. Коломаров: В отличие от многих других советских лент иностранной тематики, «Конвейер смерти» лишен схематики и трафарета в показе борьбы рабочего класса за рубежом. Основной образ девушки-безработной — Лиззи — убедителен и полнокровен. В психологии Лиззи противоречиво сплелись элементы классового самосознания. В борьбе этих противоположностей, замечательно раскрываемой артисткой Адой Войцик, и развивается этот образ. С большой эмоциональной силой показаны в ленте образы голода и нужды, вся глубина тех страданий, которые переживают миллионы трудящихся в условиях кризиса. Можно даже поставить упрек режиссеру, что он иногда дает детали нужды в ущерб детализации социальных взаимоотношений, невольно перефразирует сентиментализм буржуазной мелодрамы, как известно, старательно подменяющей раскрытие социальных причин нищеты филантропическим воздыханием о «бедных людях».

Однако ведущим началом ленты все же остается драматизм социальных противоречий.

Всю сторону этих противоречий приходится испытать Лиззи, когда завод, на котором она работала и из которого была уволена, неожиданно объявляет прием рабочих. Вместе с толпой безработных, чуть не падая от усталости, она бежит к воротам завода. Скоро она узнает, что завод перешел на производство военных материалов. Товарищи и жених призывают ее к бойкоту «конвейера смерти».

Лиззи колеблется. Она хорошо помнит кошмары войны. Но ведь ей так хочется личного счастья. И вот она — за конвейером, по бесконечной ленте которого вместе с новыми пулеметами, ползут коммунистические листовки, призывающие рабочих протестовать против военных приготовлений капитализма. Она находится за этим конвейером, пока пролетарская солидарность не заставляет ее спрятать пачку листовок. Не с упрощенной прямолинейностью, а в живых противоречиях проходит Лиззи типичный путь отказа от мелкобуржуазных иллюзий.

Константин Юков: Резко распадаются два плана показа действительности. Общие процессы-парад фашистов, увольнение, биржа, бег безработных, и второй план — частная судьба героев, как бы механически вправленная в эту общую оболочку действительности. ‹…›

Выразителем настроений, связанных с иллюзиями спокойной и красивой жизни, является Луиза. Она восторгается фашистским парадам, только потому, что слышит красивую музыку, видит знамена, форму… Она мечтает о красивом подвенечном платье и тихой жизни. ‹…› утверждение и раскрытие этой темы идет главным образом по линии развития характера Луизы, характера, замкнутого в себе, ограниченного узким мирком и узкими стремлениями, оторванными от жизни.

Приход к революционным рабочим у Луизы случаен, построен на личной связи и личных отношениях с коммунистом Диком.

Попытка авторов раскрыть характер Луизы на ее отношении к вещи — красивому платью, игра с вещью — прием схематический, надуманный, неправдоподобный. Затянувшиеся эпизоды с платьем заставили актрису Войцик долго и скучно позировать. Эти моменты тормозят развитие действия, превращаются в бездейственное самопереживание героя.

Вещи суждено было сыграть функцию, противоположную замыслу автора. Вещь не мобилизует, а отвлекает внимание зрителя от игры актера, от тех переживаний, какие должен был герой донести до сознания зрителя.

В результате большая и актуальная тема иллюзорности красивой жизни сведена к узко личным мотивам.

Коломаров Б. Кино в дни Октября // Рабочий и театр. 1933. № 33. Цит. по: Иван Пырьев: правда творчества. Барнаул: ГМИЛИКА, АЗБУКА, 2011.

Юков К. Конвейер смерти // Советское кино. 1933. № 12.