Деревянная камера француза в «Трофиме» — не муляж, именно на нее сняты кадры хроники. Астахов вспоминает, как нашел ее на «Ленфильме»:

Она сломанная была, нескольких деталей не хватало. Я их сделал своими руками, починил ее, и она снимала. Пленка была хорошая, черно-белая, «Кодак», стандарт на нее сделан очень давно — камера могла тянуть эту пленку.

Снятые старой камерой кадры отличались от того, что мы (и персонажи) видим на экране, — исходное изображение не мигало. Астахов создал пульсацию в процессе контратипирования, меняя освещение при помощи лабораторного трансформатора.

‹…› Чтобы киноизображение считывалось как киноизображение, в нем должен содержаться изъян, помеха, нечто, отличающее его от непосредственного опыта человеческого глаза, — именно поэтому Астахов в «Трофиме» имитирует мерцание пленки, которое неспособна была создать аутентичная кинокамера. То, что снято французом, мигает, манифестируя себя именно как кино, — в отличие от «реальности», в которой Трофим убивает брата, а Герман монтирует свой документальный фильм. «Счастливые дни» и «Замок» существуют в условном пространстве как бы до изобретения кинематографа (или вне его изобретения). «Трофим» привязан к двум конкретным эпохам — это девяностые, «наши дни», и 1904 год. ‹…› Но мерцающая хроника создает в картине и третье измерение — вневременное пространство кино.

‹…› Как и в «Трофиме», «сепия» означает тут [в фильме «Про уродов и людей»] «прошедшее незавершенное время». ‹…› Фильм был снят на черно-белую пленку, но напечатан на цветной, потому что, по словам Балабанова, коричневатый тон был у тех, старых фильмов, — и он просто его усилил. Cергей Астахов снял «Уродов» самодельной камерой и до сих пор считает картину одной из лучших своих работ; он вспоминает: «Было желание — создать ощущение старой фотографии. До сих пор тон сепии наиболее близок к этому ощущению». ‹…› «Невозможно преувеличить психологическое воздействие монохромного, вирированного изображения на всех нас, пожирателей цветного „Кодака“ и „Фуджи“. Это для нас нечто вроде „экстази“»,- писала в 1999-м по поводу «Уродов» виктория Белопольская. В конце девяностых почти одновременно с цифровой фотографией появился и фильтр «сепия» — сначала в фотошопе, потом в виде мобильных приложений, потом рванул инстаграм с его набором опций для корректировки дигитального изображения (в основном в ностальгическом ключе). В «Уродах», с их убийственной сепией, Балабанов и Астахов в некотором смысле предвосхищают моду на инстаграм и состаривание изображения, которое как прием активно применялось в цифровом кино нулевых.

Кувшинова М. Балабанов. СПб.: Мастерская «Сеанс», 2015.