Формально «Беглец» считался нашей первой звуковой картиной, мы же сами считали его своей последней немой картиной. Несколько синхронных крупных планов в счет не шли.

По существу же это было одновременно и своего рода подведением итогов, и «разведка боем», то есть попытка выяснить, насколько изобразительные и монтажные средства немого кино состоятельны при работе над звуковой картиной. Сам по себе эксперимент оказался очень интересным, но выводы привели нас к полному повороту наших творческих установок. ‹…›

Петров сразу же взял быка за рога. «Мы не имеем возможности строить много больших и дорогостоящих декораций. Даже того, что мы делали когда-то во „Фрице“. У кинофабрики нет для этого ни средств, ни возможностей. Давайте подумаем, не сумеем ли мы взамен этого создать с помощью изобразительных средств ощущение, настроение такого города. Так, чтобы он все время чувствовался, все время „присутствовал“ бы, но без особенно сложных построек». ‹…›

Через несколько дней мы собрались в нашем старом кабинете, в котором со времени «Адреса Ленина» почти ничего не изменилось.

Разговор начал Суворов. «Мы строим уличный фасад длиною во все четвертое ателье. Более длинного у нас нет. Фасад не определенных домов, а своего рода конгломерат архитектурных деталей, витрин, колонн, каких-то дверей, окон, кариатид и т. д., общего плана нет. Декорация, определим ее пока как „развернутый павильон“, является фоном для съемки с движения. Остальное доделает известная нам романтическая фотография с поправками на данный случай».

Затем слово взял я. «Длиннофокусный объектив, вероятно около 100 мм, большой светосилы, примерно 1: 1,8. Плавное падение резкости с большим размывом в глубину. Основная резкость на актере. В большинстве случаев крупный или средний план. За ним какие-то люди, прохожие. Затем уже декорация, сильные световые эффекты. Источники света в самом кадре. Но нужен для всего этого очень хороший актер, способный соблюдать в кадре очень жесткую дисциплину». ‹…›

На роль Шульца был утвержден Геннадий Михайлович Мичурин. ‹…› Не все сразу пошло у нас с ним гладко. Он привык к иной манере операторской работы, и то, что я делал в павильоне, было ему поначалу непривычно и непонятно. ‹…› Мне было очень приятно с ним работать. Он был не только высокоодаренным, но и очень дисциплинированным актером. А ведь сниматься ему приходилось в очень трудных условиях. Все время с движения, при весьма несовершенном операторском транспорте, при минимальной глубине резкости, естественно даваемой объективом такой светосилы и фокусного расстояния, и выходить из пределов глубины было нельзя. Но, приняв наш метод съемки, Генмихмич, с присущим ему темпераментом и мастерством, слился с нами в единое целое. ‹…›

Световые эффекты мощных осветительных приборов, непосредственно введенных в кадр в качестве игровых источников света, взятые совершенно вне фокуса, были не навязчиво яркими, а наоборот, какими-то матовыми, совершенно неожиданных конфигураций и нюансов. («И где вы только раздобыли такую световую рекламу?» — вопрошали нас на просмотре). Они закономерно вписывались в своеобразный архитектурный ансамбль, даваемый «развернутым павильоном» Суворова.

Если пользоваться нашей с Москвиным терминологией «внутреннего потребления», то получался в полном смысле слова «портрет ситуации», но с введенным в него первым или крупным планом актера. ‹…›

«Беглец» был последней картиной, которую наш коллектив делал в своем основном составе — В. М. Петров, Н. В. Дарьян, Н. Г. Суворов, А. А. Александровский и я. ‹…› Мы чувствовали, что «Беглец» подводит итог очень важному для нас творческому периоду немого кинематографа, и старались сделать все, что только было в наших силах. Нашей большой бедой было то, что мы снимали, не имея возможности проверить результат на экране, по существу вслепую (два-три случайных просмотра не в счет), а ведь, увлеченные работой, мы, естественно, срывались.

Когда мы наконец увидели свой материал, отпечатанный на одной из первых партий советской позитивной пленки, мы поняли, что работа вслепую привела нас к некоей формалистической бездне, падать в которую нам совсем не хотелось.

Горданов В. Записки кинооператора / Сборник: Кинооператор Вячеслав Горданов. Л.: Искусство, 1973.