Театр Акимова, соединяющий гражданский пафос сатиры и смелый прием сценического обобщения, отточенный внешний рисунок и дух свободной импровизации, был той плодотворной средой, которая позволила развиться плеяде актерских индивидуальностей. Среди них одно из первых мест принадлежало Елене Владимировне ЮНГЕР — верному другу и спутнице Николая Павловича. Выпускница Школы русской драмы при бывшем Александринском театре, дебютировавшая в Москве у Николая Охлопкова, она вскоре стала участницей Ленинградской экспериментальной мастерской и навсегда связала свою жизнь с Акимовым...
Мы встретились с ней накануне юбилея Н. П. Акимова.
— В 34-м я закончила сниматься в «Крестьянах» и уже ожидала дочку, когда Николай Павлович принял Театр комедии. Познакомились мы раньше, в мастерской Мюзик-холла, куда он меня и отбирал. О моем зачислении в труппу театра пока не было речи — решили, что сразу мой приход неуместен. Вскоре меня пригласил Сушкевич в Пушкинский театр. В это время Николай Павлович поставил свой первый спектакль в Комедии — «Собаку на сене» Лопе де Вега в блестящем переводе Михаила Леонидовича Лозинского... И вдруг исполнявшая роль Дианы Ирина Гошева сорвала голос. Николай Павлович сказал мне: «Можешь выручить? Положение безвыходное...».
Ночью учила текст, ввели меня за одну репетицию. Очень старались помочь партнеры. Конечно, это не было удачей, но не было и провалом.
Неожиданный ввод стал счастливой возможностью для моего перехода, хотя он и состоялся только в 36-м году.
В те годы Акимов много ставил классику, это был период радостного, полного восприятия жизни, когда все получалось... Хотя время переживали тяжелое — мы уже недосчитывались рядом многих знакомых и сами были готовы к аналогичной участи. Но в Николае Павловиче было сильно жизнеутверждающее начало, какая-то внутренняя свобода. Радость, праздничность театра становились своего рода протестом против окружающего страха.
В те годы вокруг театра был создан своеобразный культурный слой — у нас постоянно проходили вечера, на которых бывали композиторы, ученые, поэты... То были не официальные, а дружеские встречи. В нашем нижнем фойе (верхнего еще не существовало) ставился длинный стол с самоваром и сушками (только и всего), но скромная трапеза восполнялась общением, особой душевной приподнятостью атмосферы. Труппа была меньше, но очень дружная. До войны она считалась одной из лучших в стране.
В ней было пять героинь — Гошева, Зарубина. Скопина, Сухаревская и я,— и все были дружны всю жизнь... С Сухаревской мы близки до сих пор. А какие были актёры! Тенин, Гарин, Усков... Какие режиссеры приходили в театр — Ремизова, Корф, Юткевич, Козинцев... Николая Павловича всегда привлекали талантливые люди.
Его остроумие искрилось, как фонтан... Непросто поверить, что он был невероятно застенчивым человеком и с трудом заставил себя преодолеть это. Зато обретенная внутренняя свобода многим дарила незабываемые минуты общения с ним...
Когда мы встретились, ему было 32, а мне 23 года. Он был вторым человеком после моего отца, который многому меня научил в жизни. Он весь состоял из особенностей, в нем не было ничего привычного... Говорят, с утратами свыкаешься, но чем больше проходит лет, тем острее не хватает его...
Юнгер Е. Он весь состоял из особенностей... (Записала Наталья БРЖОЗОВСКАЯ)(к 90-летию со дня рождения Акимова) // Экран и сцена. — 1991- 18 апр. (№ 16) с. 10