Среди ролей, сыгранных Тархановым на экране, есть, однако, и подлинно исторический персонаж. Мы говорим о генерал-фельдмаршале Шереметеве в фильме «Петр I». Критика признала это исполнение замечательным творением искусства «Литературная газета», 10/Х 1937), шедевром «Известия ЦИК СССР», 2/IX 1937). И она оказалась права перед лицом зрителя, одобрившего фильм единодушно, его создателей и перед лицом советского искусства, требовательного и дерзновенного в идейно-художественных исканиях.

Борис Петрович Шереметев — один из крупных сподвижников Петра, победитель шведов в нескольких больших сражениях на севере, удостоенный за военные заслуги, за победу при Эрестфере звания генерал-фельдмаршала и царской парсуны-портрета, усыпанного алмазами. В сценарии Ал. Толстого и Вл. Петрова Шереметеву отведена значительная роль. Во всяком случае он появляется во всех главных эпизодах, начиная от боя под Нарвой и кончая всепьянейшим собором. Под Нарвой Шереметев пытается остановить бегущие от шведов русские войска. «Стойте! Стойте! Стойте! Братцы, стойте!» зовет и плачет он. По поводу этой конфузив Ягужинюкий говорит Петру «Половина войска побита, остальные бегут)… генералы, кроме Шереметева, сдались все…». В другом месте сценария, после победы русских войск над шведами, во время пира в ответ на реплику Петра «А на устье Невы будем ставить город…» Шереметев говорит- «Заложим город во имя св. Петра», а потом, подняв чарку, кричит: «Виват новому городу!..» К сожалению, перечисленные эпизоды сценария, характеризующие военный талант Шереметева и его отношение к Петру, в фильм не вошли. Зато в картине получили разработку другие эпизоды из жизни Шереметева, собственно два: ‹…›

Действие первого эпизода с участием Тарханова происходит в палатке Шереметева. Идет осада крепости, слышны пушечная канонада и сигналы к отступлению. В палатку входит Петр. Шереметев сидит за столом и гложет кость, держа ее в руках. «Ну, что, фельдмаршал,- обращается к нему Петр,- два месяца ведем осаду, толку нет, опять конфузия…» Шереметев занят едой. Тарханов прекрасно передает спокойствие и лень фельдмаршала, его неторопливость в движениях и словах. Отвечая на вопрос Петра, Шереметев крестит себя костью: «Ничего, Петр Алексеевич, бог милостив, народу хватит…» В том, как фельдмаршал ест мясо, «грызясь в него по-собачьи с мучительным напряжением,- кажется, все мускулы лица Тарханова принимают участие в процессе еды и ничто не может оторвать человека от его занятия,- в том, как он крестится, не желая даже в этот момент расстаться с костью, сказывается сразу весь человек, настолько ярки штрихи его поведения. Они даже подчеркнуты, эти Штрихи, они превращены в гротеск. ‹…›

Второй эпизод с участием Шереметева Тарханова знакомит нас с действительно происшедшим случаем после взятия Мариенбурга, когда в числе пленных оказалась девушка, которой судьба уготовала впоследствии стать женой Петра,- Екатерина. Эпизод этот, один из наиболее колоритных в картине, изумляет актерским исполнением. Старый фельдмаршал-сладострастник отнимает у солдата пленную девку («Вон енту девку приведи ко мне»), и между ним и пленницей происходит разговор, из которого Шереметев узнает, что девушку эту зовут Екатериной, что она работала служанкой у пастора Глюка и теперь уже не девушка. На лице Шереметева возникает запоздалая блудливая страсть; с масляными глазами он подходит к Екатерине, которая наклонилась к корыту и стирает, и пытается ее обнять, проводя округлым жестом по спине. Тут сцена неожиданно прерывается приходом в палатку Меншикова. И между Шереметевым и Меншиковым происходит разговор, из которого становится ясным, что фельдмаршалу не удастся оставить добычу у себя. Но, как и в сцене с едой, кажется, будто Шереметев ухватился за добычу зубами, по-собачьи, и его трудно от нее оторвать. Слова «Последнюю ты радость отнимаешь» Тарханов произносит со страхом и плачем. Весь вообще переход от сцены сладострастия к сцене дележа актер дает со знанием человеческой натуры. Но этого мало. Кто внимательно воспринимает фильм, может прочесть в глазах Шереметева не только страх, но и усталость, усталость человека, проведшего долгое время в войнах и состарившегося в пороховом дыму

В каком же отношении стоит образ Шереметева Тарханова к историческому Шереметеву? На этот вопрос можно ответить, исходя из замысла сценария и фильма. Добиваясь полного портретного сходства Петра Первого, Екатерины, царевича Алексея, режиссер оставил за собою право толковать второстепенные в фильме персонажи свободно, в зависимости от художественных задач. ‹…› Несомненно, поэтические намерения побудили и авторов фильма «Петр I» изменить исторический образ Шереметева. Из истории известно, что Шереметев, вернувшись в Россию после пребывания во Франции и Италии, держался на родине европейски воспитанным человеком. Историк А. Брикнер утверждает будто Шереметев «очень легко воспринял утонченные европейские обычаи, носил европейское платье, охотно беседовал с иностранцами и в кругу дипломатов отличался большою непринужденностью» «Иллюстрированная история Петра Великого», СПБ, 1902, том I, сир. 225). Известно и другое, то, например, что у Шереметева были определенные симпатии к некоторым сторонам старого русского порядка, что, несмотря на согласие с реформами Петра, он сочувствовал также царевичу Алексею. Не эти ли противоречия замыслил показать режиссер в фильме изобразив Шереметева в европейском костюме, жрущим кусок мяса подобно животному?! Не этой ли маленькой деталью, не имеющей отношения к историческим поступкам Шереметева, режиссер и актер подчеркнули в Шереметеве ту сторону его характера, которая определила его взгляды и отношения?

Как бы то ни было Шереметев Тарханов производит впечатление тем, что в нем столкнулось старое с новым, и, если это впечатление стремились произвести авторы картины, они его добились. Внешний облик Шереметева Тарханова тоже далек от портретного сходства, в чем легко убедиться, сопоставив его с портретом фельдмаршала. Но образ, созданный Тархановым, так убедителен, что забываешь о всех.известных портретах и веришь актеру и его искусству. Приземистая фигура, тяжелая, ленивая походка, голое, бабье лицо (А. Толстой в романе пишет «мягкое, привычное скорее домашнему обиходу, бритое лицо…»), ниспадающие по бокам жидкие ровные пряди волос, в глазах усталость, а в сцене с Екатериной старческая похоть,- таким зритель уносит в памяти Шереметева Тарханова, будучи покорен мастерством актера.

Иезуитов Н. Актеры МХАТ в кино. М.: Госкиноиздат, 1938.