Сценарий назывался «Адрес Ленина» и написал его Борис Львович Бродянский. В нем говорилось о пионерах, которые под впечатлением экскурсии в Музей-квартиру В. И. Ленина решили привести в порядок запущенный грязный двор. О трагедии забитой девочки Фатимы, живущей в этом же дворе в подвале у злой, жесткой тетки, которая ее беспощадно эксплуатирует и в конце концов выгоняет на улицу. И о том, как пионеры помогают Фатиме и устраивают ее в детский дом. Картина о борьбе с детской беспризорностью силами самих детей.

Картина «Адрес Ленина» начиналась ночной сценой в колоннаде Исаакиевского собора. Маленькая девочка Фатима металась между огромными колоннами и умоляла: «Купите спички, купите спички». Мы хотели начать эту сцену с общего плана. Я представил себе тяжелые тучи с резкими просветами, черный силуэт собора, — неплохая комбинация световых пятен. Надо было только выждать подходящее небо. ‹…› Кадр получился необыкновенно драматическим.

В большом просвете, огромный черный силуэт Исаакия. «Трагедийный кадр», — сказал подошедший ко второму просмотру друживший с нами Е. Червяков.

Впоследствии картина начиналась именно с этого кадра. Кадры с гнущимися от ветра деревьями также получилась вполне убедительно, и даже засветки, о которых спрашивал Петров, сработали как вспышки молнии. ‹…›

Наконец подошли съемки подвала. Низкие темные своды, обшарпанная деревянная перегородка, грязная раковина. Вихрастый, давно немытый мальчишка (его играл Борис Лыткин) доливает воду прямо из крана в бутылки с молоком. На переднем плане, спиной к аппарату, как зловещий рок, — темная фигура в нимбе просвеченных седых волос — злая тетка, Екатирина Павловна Корчагина-Александровская, тетя Катя, как мы ее звали. ‹…›

Пожалуй, именно в павильоне «Подвал» мы впервые нашли друг друга — Петров, я и Суворов, с которым мы были уже на ты и звали просто Колей. Павильон был выстроен с учетом максимального использования всех операторских возможностей — выбора точек, расстановки света и т. д. — и как-то сразу уложился в нашу романтическую фотографию, в систему работы со световыми пятнами. ‹…› В новом варианте сценария некоторые сцены, происходившие на натуре, были перенесены в павильон — в частности, в декорации дворов, заднего и большого, на которые падала значительная часть смысловой нагрузки картины. В то время натура в павильоне снималась редко и считалась своего рода жупелом. Естественно, что я с нетерпением ждал эскизов.

Когда однажды утром Суворов принес эскиз «заднего двора» и бросил его нам на стол, мы просто подпрыгнули от радости. Он полностью совпадал с возможностями романтической фотографии и без работы со световыми пятнами его просто нельзя представить. Несколько трагический характер декорации вполне соответствовал сценарному замыслу. Я очень полюбил этот эскиз и для меня он значил многое.

Впоследствии Николай Георгиевич подарил его мне, и вот уже более сорока лет, как он висит у меня на стене. «Начало стиля» — называем мы его.

Можно себе представить, с каким нетерпением ждал я этого павильона. ‹…› Надо было определить свое видение. Представить этот двор так, как видела его маленькая, забитая, беззащитная, наверно всегда голодная, Фатима. И вдруг все встало на свои места. Ночь. Двор — угрюмый и грязный, с покосившимися облупленными стенами, обломанными ступеньками куда-то вниз, в подвал, слева внизу покривившийся фонарь (вот она первая, задуманная еще в Сестрорецке во время экспедиции, попытка ввести источник света в кадр), дальше, на выщербленном асфальте, отражение какого-то невидимого в кадре окна. ‹…› Этот павильон дался нам нелегко. ‹…› Действительно, снятый материал оказался сильным и выразительным. Пожалуй, кое-в чем Пиотровский был прав — мы местами сделали его чересчур сильным.

Горданов В. Записки кинооператора / Сборник: Кинооператор Вячеслав Горданов. Л.: Искусство, 1973.