Юбиляру
В Дорогомилове, хоть не «на бойком месте»,
А «На окраинах Москвы» родной,
Экран с искусством повенчал и этой чести
Добился ты любовью жгучею одной...
«Клейменная» любительством и рыночным засильем,
«Затянутая петлей» темных кустарей-дельцов,
«На крыльях смерти» фильма поднялась твоим усильем
И в небе голубом нашла свой путь, своих творцов.
«вся в прошлом», точно «Женщина с кинжалом»,
Она не даст наряд янтарный запятнать,
И с благодарностью, со всем священным жаром,
Она тебе — «Отец и сын», «Жена и мать»...
Искусства стяг завоевав упорно, шаг за шагом,
Она блеснет толпе среди забот, ненастья;
Пусть верещат враги, как «Бесы», с диким гамом,
Что «Нет ни доли ей, ни счастья».
Среди «Гримас большого города» «Банкроты чести»
Под «Песнь свободы» свили золотые гнезда
И чистоту, и кровь, и порнографию свалили вместе...
«Чем ночь темней, тем ярче звезды».
«Во власти государственных грехов» и «Катастрофы»,
И как бы родину ты ни любил душою безупречно,
Не плачь и не жалей, а помни только строфы —
«Жизнь это — миг, искусство вечно».
А если «критика», в кавычках, не видав экрана,
На кино нападала «В буйной слепоте страстей»,
Так в это «Ястребиное гнездо» — бумажку и барана
«Подайте Христа ради ей».
«Рожденный ползать, говорят, летать не может», —
Не верьте, лгут, «наш серый слон» на всех парах,
Скорее «Чайка» утомится, крылья сложит,
А он парит, трубит победно в белых облаках.
Как строгий «Прокурор» (мне не нужна награда),
Укора честного теперь возьму иглу я, —
Любя по-настоящему тебя, я выпью каплю яда:
«Любовь сильна не страстью поцелуя».
Я помню был тот «Грех», когда внезапно угасал
На нашей фабрике искусства яркий пламень,
И «Сатана ликующий» давал метражный бал, —
«Кто без греха, пусть кинет в нее камень».
В высоких сапогах пришел и фильмою увлекся, —
Тебе гостинец он принес, а нам актерам — горе,
«Семинаристом Сашкой» назвался, в три серии облекся,
Но — почему? Зачем? «И тайну поглотило море»...
Ты нам сказал: — Я лаборантные расторгну узы,
Я дам вираж прекраснейшего цвета,
Своя проявка и печать, пою я гимн: о Музы...
«И песнь осталась недопета»...
Плыви смелей, «Последний рейс» еще далеко,
Читай душой мудрейшего театра главы,
Внедрись в сердца актеров пламенно, глубоко...
Тогда «Настанет час», ты будешь «На вершине славы».
Но к настоящей громкой славе — «Крестный путь».
И метромером чашу не разбей неосторожно,
Чтоб не пришлось с тоскою вспомянуть:
«А счастье было так возможно».
Когда «Суд Божий» позовет все наши мысли, чувства,
То «Я и моя совесть» скажут несомненно:
«Иосиф, раб, великий подвиг совершил, любя искусство,
«И подвигу твоему — я поклонюся земно».
Мозжухин И. Юбиляру // Проэктор. 1917. № 17-18. C. 15-16.