Поистине огромна эволюция, совершенная нашим военным кинематографом. И особенно интересной и важной кажется мне эволюция самого героя военных фильмов. Чем больше лет проходит со времени Великой Отечественной войны, тем осмысленнее и глубже становится наш взгляд на события давно минувших дней, на великий подвиг советского народа.

Много лет назад, когда на съемках «Ивана Грозного» я спросил Сергея Михайловича Эйзенштейна, почему он не делает хроникальные журналы о боях на фронте, Эйзенштейн сказал:

— Наверное, настоящие картины о войне появятся только через много-много лет, а мне сейчас впору снимать «Ивана Грозного».

Большое видится на расстоянии. Тогда я не понял все значение этих слов. Мы были молоды, сплочены верой в победу и свою веру в победу справедливости, в победу добра старались вложить и в работу.

Когда-то к режиссеру Б. В. Зону пришел довольно странный ученик — высокий, худой, сутулый, колени согнуты, руки болтаются — колоритная фигура! Ученик был сосредоточен, потому что сознавал, до чего же нелепый у него вид и до чего же нелепо с такой внешностью в тридцатые годы, время триумфа красавцев «с фигурой и профилем», мечтать стать артистом вообще, а киноартистом особенно.

— Тебе, голубчик, всю жизнь придется стариков играть, — сказал Зон.

После этих его слов, признаюсь, я подумал тогда, что моя актерская судьба не состоится: ну, какой же из меня герой? Мне вообще было трудно представить, что герой может иметь вид совсем не геройский. ‹…›

В Сталинграде мы снимали «Оборону Царицына». Однажды на съемки пришел весь черный от грязи паренек с худым, вытянутым лицом.

— Как тебя зовут? — спросили мы.

Он, заикаясь, вытянув губы трубочкой, сказал:

— К… Колька.

— А где твои родные?

— Нет… Нету.

— А где ты живешь?

Колька махнул рукой по направлению к Волге. Значит, под лодкой.

— А как ты питаешься?

Он долго хлопал ресницами, а потом сказал:

— Ворую.

Мы придумали для Кольки должность сторожа в костюмерном цехе. Теперь Колька носил на голове пилотку с красной звездой, но особенно он гордился офицерским планшетом, который всегда был при нем.

Эшелоном мы должны были отправиться в Алма-Ату. Кольке предложили ехать с нами. Он наотрез отказался:

— Я буду за… защищать свой город. Двенадцатилетний мальчик остался воевать.

Он прошел всю войну. А три года назад ко мне в квартиру позвонили. Я открыл дверь. На пороге стоял солидный мужчина. Я сначала не узнал моего гостя. Но вдруг он, вытянув губы трубочкой, заикаясь, спросил:

— Не узнаете, Павел Петрович?

Это был тот самый беспризорник Колька. Теперь — корреспондент АПН. До самой ночи мы сидели и вспоминали войну, Сталинград. Видно, настолько сильный след оставила в людях Великая Отечественная воина, что глубоко сидят события тех лет в сердце каждого, кто пережил и поражения и победы. Все дальше и дальше отодвигается время войны. И все пристальнее вглядываемся мы в него. Вглядываемся, чтобы понять, какой след оставила в людях война, как исковеркала она судьбы людей — и формировала характеры. Как, словно огромный поток, вынесла на свет все лучшее, что было в людях, защищавших свою Родину. Появились «Крылья», «Белорусский вокзал». Появилось публицистическое исследование Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм». Авторы новых и новых фильмов стремятся проникнуть в самую суть войны, в истоки великого народного подвига, выяснить и показать, какой глубокий, не зарастающий след оставила война в судьбах людей, в судьбе нескольких поколений. Понять, какого мужества и героизма требовала от каждого эта Победа.

Кадочников П. На фронтовых дорогах // Искусство кино. 1975. № 3.