***
Культура: Свою главную творческую задачу Вы видели в том, чтобы «воспеть Русь, где Господь дал и велел... жить, радоваться и мучиться». Не так ли?
Свиридов: Я хочу создать миф: «Россия». Пишу все об одном, что успею, то сделаю, сколько даст Бог. Я чувствую тайную связь с землей.
Культура: Сегодня, в год Вашего векового юбилея, Ваша музыка любима и востребована. Кого представляли своими слушателями?
Свиридов: Я никогда не писал музыку для старых или молодых, для рабочих или интеллигенции, не писал музыку для определенного слушателя. Я писал музыку, повинуясь голосу своей совести.
Культура: Ваши мелодии звучат не только в филармонических залах, но и доносятся из мобильников. «Время, вперед!», «Метель», «Ах, Маритана, моя Маритана» превратились в модные рингтоны. В век высоких технологий это верный показатель популярности.
Свиридов: Технический прогресс - это еще не прогресс человечества, путать эти понятия нельзя и, я бы сказал, вредно.
Прогресс цивилизации, рост науки и техники привел к тому, что земной шар превратился в гигантскую коммунальную квартиру, в которой живут разные, чужие, ничем внутренне не связанные люди, царит постоянная свара, злоба, скандалы (совсем как у Зощенки).
Культура: Выходят Ваши диски, о Вашей музыке появляются все новые статьи...
Свиридов: За последнее время о музыке написано огромное количество слов. Десятки, сотни и даже тысячи людей занимаются ее толкованием. Мусоргский называл их «музыкальными цадиками». Чем ни более суха, неэмоциональна и безобразна музыка, тем больший простор она дает толкователям.
Культура: Так сердиты на критиков и музыковедов?
Свиридов: Весь этот пышный словесный набор часто прикрывает полнейшую чепуху, лишь чисто техническую фантазию автора, пускает пыль в глаза доверчивых простаков.
Культура: Вы родились в городке Фатеж, что на Курской земле, основным занятием местных жителей было сельское хозяйство. Когда создавали вокальный цикл на стихи Есенина «У меня отец крестьянин», то, конечно, вспоминали детство?
Свиридов: Мой отец Василий Григорьевич Свиридов был коммунистом и после Октябрьского переворота служил на советских должностях в уездном городке Фатеже. Когда пришли с Юга белые, отец скрывался, жил в подвале. Один человек донес об этом. Отец попал в тюрьму. В это время красные пошли в наступление с севера, и Добровольческая армия начала отступление. Перед отступлением несколько человек арестованных большевиков были (естественно - безоружные) согнаны во двор тюрьмы и порублены шашками. Помню своего отца в гробу с перевязанной нижней частью лица. И сейчас его вижу!
В Фатеже было 4 церкви: Соборная, где меня крестили (поп Иван Халанский по прозвищу Халан), Покровская, рядом с ней в одной загородке Тихвинская церковь (которую с превеликим трудом взорвали после войны). Тихвинская - маленькая, зимняя, Покрова зимой не работала - было трудно отапливать. Богоявленская церковь на кладбище, где похоронены отец и родные (деды).
В церковь я ходил большею частью с бабушкой, которая была очень религиозна. Длинные службы меня утомляли, тяжело было стоять на ногах. Я торопил бабушку, упрашивал ее идти домой. Особенно я любил службу Чистого четверга, которую бабушка отстаивала целиком, я же обычно с кухаркой и сестрой уходил раньше, неся домой фонарики.
Часто я вспоминаю свою Родину - Курский песенный край. Россия была богата песней, Курские края - особенно. Они хранились в памяти народных певиц и певцов, передаваемые изустно, из поколения в поколение - дивные, старинные напевы. Как они прекрасны, как они оригинальны, своеобычны, какая радость - слушать их. Один из музыкальных ладов, на котором построена моя кантата «Курские песни», говорит о глубокой древности своего происхождения. Этому ладу, я думаю, сотни лет. Теперь уже так не поют. Жизнь - неумолима! Радио и особенно телевидение вытесняют эту музыку. Будет жаль, если она совсем исчезнет.
Культура: К массовой советской песне 30-50-х годов Вы относились как выдающемуся историческому явлению.
Свиридов: Романс и песня - наиболее распространенные, наиболее любимые виды музыки. Они проникают в самое сердце человека и живут в нем не только как воспоминания, ощущения; они живут в сердце сами, живые, можно вспомнить мелодию, запеть ее самому и т.д. «Однозвучно гремит колокольчик», «Вот мчится тройка почтовая», «Соловей мой, соловей», «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан». Народная песня и старая церковная музыка - вот то, что лежит в фундаменте нашей культуры. Песня обнаружила необыкновенно разнообразные, поистине неисчерпаемые возможности. Это царство мелодии. Пение - тянет к простоте, четкости, к формуле, к символу.
В сущности, идеалом сочетания слова и музыки служит народная песня. Под песни пеленается, женится и хоронится русский человек, говорил Гоголь. Теперь: русский человек пляшет под чужую дудку и хоронится под чужую музыку. Распространенное в наши дни стремление окарикатурить русскую песню, русскую интонацию, шутовство, переходящее в ерничество. Этого как-то было слишком много. Приелось это желание унизить Русское, «идиотизм деревенской жизни», по выражению одного немецкого профессора. Новая жизнь, новые моды, новые песни, к сожалению, очень скучные, бездушные, серые какие-то. Народная песня исковеркана, опохаблена, лишена естественности, красоты, правдивости.
Культура: Может, просто жизнь изменилась?
Свиридов: Когда говорят о сплошной темноте и невежестве русского крестьянина, то все уже верят в то, что это факт, так оно и было на самом деле. Ну а, например, церковь, которая была почти в каждом селе? Само здание ее было образцом красоты, а колокольный звон, его торжественность, слияние с красотой природы, росписи и картины в церкви, горящие свечи, запах ладана и благовоний, одежда священника, изумительная музыка, которую не только слышали, но и пели сами прихожане (т.е. они же и артисты) и, наконец, чтение Евангелия, величайшей из книг, полной любви и мудрости. Дальше: резная крестьянская изба, наличники, крыльцо, окна, деревянный орнамент. Посуда, полотенца и кружева, одежда (в особенности праздничная женская), народные песни (неисчислимое их количество, одна лучше другой), танцы, игры, хороводы. Резные коромысла, дуги, сбруя, прялки - всего не перечислишь! А словесное творчество: пословицы, сказки, поговорки, загадки... Загадки приучают смолоду человека к сознанию того, что мир имеет тайну. Нет! Жизнь русского крестьянина была совсем не такой, какой ее изображают теперь. Кому понадобилось все это уничтожить?
Ну, я понимаю, часть этого подлежала замене, например, посуда, одежда, игры. Главное было - уничтожить Бога, веру, душу народа опустошить, а остальное уже шло само собой. Опустевшая душа заполнялась разным содержанием: сначала марксизмом, потом ленинизмом - каторжным трудом за хлеб, за то, чтобы только не умереть с голоду. Человек лишился земли и крова над головой. О земле он вообще забыл и возненавидел ее, переставшую кормить, чужую. А между тем за нее было заплачено обильной кровью предков.
Культура: Почему Вы считаете, что Россия и революция оказались духовно несовместимыми?
Свиридов: Занимаясь отбором песен для кинофильма «10 дней, которые потрясли мир», я выяснил достоверно, что революция (не только октября 1917 года) и все революционное движение на протяжении десятков лет не создали ни одной своей песни. Почти все революционные песни чужого, заграничного изобретения: «Варшавянка» - французский военный марш, «Смело, товарищи, в ногу» - немецкий, «Мы, молодая гвардия», современный гимн комсомола - немецкая народная песня. «Авиамарш» - нацистская германская песня Хорста Веселя, «Замучен тяжелой неволей», «Слезами залит мир безбрежный» - польские антирусские. Примеров - масса. Ни одной своей ноты... сама революция - по выражению Блока - оказалась совершенно «немузыкальным» явлением.
Культура: Не только к песне, но и к хорам Вы неравнодушны. Ваше завещание - хоровой цикл «Песнопения и молитвы».
Свиридов: Наша духовная хоровая музыка - некогда гордость и самобытность нашего духовного сознания, объявлена уже десятки лет вне закона. Духовная же музыка католиков объявлена высшей ценностью (даже когда подобные произведения не являются особо интересными), хранятся, исполняются и у нас. Музыка Русского православия истребляется, унижается, третируется в последнее время. Подобно тому, как церковная роспись католических храмов объявлена бесценным сокровищем, а русская иконопись почти полностью уничтожена и продолжает уничтожаться. ... Я не верил в интернационализм, который совмещается с неуважением к собственной национальной культуре.
Культура: Вы всегда ратовали за возрождение русских национальных традиций, и что-то свершается - например, возродилось Всероссийское хоровое общество. В Союзе композиторов Вы упорно противостояли тем, кто считал, что нужно «догонять» Запад.
Свиридов: Нравственная сторона поступков (жизни) вообще не принимается во внимание. А между тем, нравственный смысл, нравственное значение искусства - вот главное в нем. Эту нравственную сторону искусство обрело усилиями великих творцов, великих гениев, великих людей нашей эры. Вот против этой великой нравственной идеи и ведется борьба, надо сказать, далеко не безуспешная.
Существует искусство - как голос души, как исповедь души. Такова была русская традиция. В 19-м веке, а может быть и раньше, из Европы пришла идея искусства - как развлечения для богатых, для сытых, искусства - как индустрии, искусства - как коммерции. Искусство - как удовольствие, как комфорт.
Русская культура неотделима от чувства совести. Совесть - вот что Россия принесла в мировое сознание. А ныне - есть опасность лишиться этой высокой нравственной категории и выдавать за нее нечто совсем другое.
Культура: Вы так беззаветно любите Россию...
Свиридов: Для меня Россия - страна простора, страна песни, страна печали, страна минора, страна Христа. Россия - грандиозная страна, в которой причудливо сплетаются разнообразные веяния и влияния. Она всегда в движении, путь ее необычайно сложен, загадочен, и мы можем лишь предполагать, как сложится ее судьба. Мазать Россию однообразной черной краской пополам с экскрементами, изображать или объявлять ее народ скопищем дремучих хамов и идиотов, коверкать, опошлять и безобразить ее гениев - на это способны лишь люди, глубоко равнодушные или открыто враждебные к нашей Родине и ее народу. Это апостолы злобы, помогающие нравственно разлагать наш народ с целью превратить его в стадо и сделать послушным орудием в своих руках. Их точка зрения на Россию не нова. Это точка зрения приезжего французского маркиза де Кюстина, а также современных де Кюстинов, лишенных дворянского титула. Достоевский гениально обобщил подобные взгляды (свойственные и русским) и вывел их носителя в художественном образе одного из своих литературных героев. Это - Смердяков.
Культура: Вы всегда тревожились за русскую музыку и литературу, их судьбу и предназначение...
Свиридов: Поражает - невероятная легковесность, бездумность по отношению к очень серьезным вещам и одновременно разросшееся авторское самомнение, какое-то уверенное, сытое самодовольство. Выдуманная грусть, боль в соединении с этим сытым самодовольством. В нашем искусстве все больше стал распространяться тип делового человека, дельца ловкого, небрезгливого, хорошо ориентирующегося в обстоятельствах жизни, умеющего найти ключ к действию в этих новых обстоятельствах. Подобного рода тип (в сущности - Чичиков) очень распространяется. Появились: певцы-Чичиковы, дирижеры-Чичиковы и прочие. Торговля стала валютной, международной. Торговать стали крупно, вплоть до Христопродавства. Мелкие выжиги и кулаки уступили место дельцам международного типа.
Культура: Сегодня уличные музыканты часто играют Вашу «Метель». Это для Вас похвала особая - Вы ведь считали, что великое признание Моцарта в том, что его играет слепой скрипач?
Свиридов: У Пушкина слепой скрипач в трактире играет «из Моцарта». Невозможно представить, чтобы он, слепой - т.е. играющий по слуху! - играл «из Сальери». Музыка Сальери не носится в воздухе, она остается на бумаге, она не летит, мелодия его не крылата, она - не мелодия, она - лишь тема, звуковой ряд.
Культура: В Ваших произведениях ностальгия и печаль по пушкинским временам. А что Вам дорого в Пушкине?
Свиридов: Высокое, благородное движение души. Стремление к внутренней гармонии, сознание высокого предназначения человека - вот что сейчас особенно звучит для меня в Пушкине. Часто говорят: «а вот Пушкин понятен всем». Это - заблуждение. Если бы Пушкин стал понятен всем, он давно бы перестал существовать, был исчерпан и давно забыт. Глубина Пушкина редко кому доступна, она слишком глубока... Образы Пушкина - от русской природы и сходной с ней жизни. Жизнь всякого человека связана с природой, со сменой времен года, со сменой дня и ночи (а в России много ночи, много ночного). Пушкин воспел любовь: и плотские утехи, и глубокие, трагические страсти. Он воспел свое чувство, воспел предметы своей любви. То же - Есенин, Блок.
Культура: А среди современников-писателей были ли попутчики?
Свиридов: Мощный, суровый, эпичный Федор Абрамов. Возвышенно-поэтический Василий Белов. Пронзительный, щемящий Виктор Астафьев. Драматичный Валентин Распутин. Мягкий, лиричный южанин, мой земляк Евгений Носов. Сергей Залыгин - тонкий и умный. Блестящий эссеист Владимир Солоухин. Я люблю и необыкновенно высоко ставлю их творчество, они - украшение сегодняшней нашей литературы, не говоря, конечно, о классиках Леонове и Шолохове. То, что это люди - мои современники, не дает мне с такой силой почувствовать свое одиночество. Прекрасный, свежий, благоуханный, сильный, новый и, вместе с тем, «вечный» русский язык. По-новому раскрытые современные русские характеры.
Культура: Что главное в русском характере?
Свиридов: Духовность - высшее начало в человеке, его божественная часть, божественная природа, соединенная в индивидууме с земным, животным, матерьяльным началом, олицетворением низменных страстей и помыслов.
Культура: Вас тревожит какая-то мысль?
Свиридов: О потере духовной самостоятельности. Важнейший вопрос для всей нашей культуры и всего искусства. Если современный художник пытается изобразить народ не грубым, глупым, жестоким и низким, а найти в нем элементы возвышенного духа, тут же будут говорить об «идеализме» и т.д. Но народ - ни добрый, ни злой, он бывает и таким, другим, он - всякий, он - стихия. А интеллигенция - культура, т.е. надстройка, верхний слой с большим количеством пены, как в океане. Если русской культуре суждено существовать, она должна возвратиться к истоку нравственности и добра.
Культура: Вы так критиковали современную музыку и современный театр за отсутствие традиционности, почвенности. В каком-то искусстве Вы это чувствовали?
Свиридов: В цирке - чистое искусство, чуждое какого-либо «разложения», декаданса, всякого уныния. Искусство, вызывающее восторг. Цирк - всегда праздничное, бессмертное, здоровое, «традиционное» искусство. Никогда не умирает в человеке восхищение удалью, красотой, ловкостью, смелостью, выдумкой, грацией. Нравственное искусство, здоровый народный юмор.
Культура: В 1991 году Вы записали в дневнике страшные фразы. Помните?
Свиридов: Это не жизнь, а «ночь на Лысой горе» - шабаш зла, лжи, вероломства и всяческой низости. Все это происходит на фоне кровопускания, кровопролития пока еще скромных масштабов, но имеющий глаза да видит: в любой момент может политься большая кровь, за этим дело не станет!
Культура: И эти слова накануне августовского путча оказались провидческими. Вы предсказали и военные конфликты...
Свиридов: Новый фашизм родил новый тип войны. Война-истребление, война-мясорубка, война-бойня почти без всякого риска для фашистской стороны, на основе материального, технического превосходства, когда нападающая сторона агрессоров теряет 200 человек, а нация - жертва, обречена на заклание. Воскрешение древних дохристианских идей - религиозного истребления целых народов, приносимых в жертву новым мировым владыкам, злодеям, которых еще не знал мир. По сравнению с Бушем или Шароном и Троцкий, и Сталин, при всей своей беспощадности, кажутся мальчишками, играющими в оловянных солдат.
Миром владеют мировые разбойники, уничтожающие целые народы. И большие народы, целые православные, инорелигиозные государства. Гигантская мировая мистификация. Старшие поколения обрекаются на нищету и быструю гибель, молодым приготовлена рабская участь.
Культура: Как грустно... Неужели жизнь и беды - синонимы?
Свиридов: Мудрость жизни заключена в ней же самой: новые поколения приходят в мир вполне чистыми, значит, дело в том, чтобы их воспитать в служении высокому добру. Мы - гости здесь на земле, но как прекрасен мир! Сколько в нем красоты, сколько печали! Чувство хрупкости, временности нашего существования, отсюда значит, что человек должен ценить жизнь, любить ее и стараться сделать ее как можно лучше для всех, а не только для себя.
Разумно устроенное государство обязано воспитывать своих подданных в сознании незыблемости моральных ценностей, в духе высоких нравственных начал, а искусства, художества должны помогать воспитанию благородного человеческого характера, пробуждая в человеке чувство красоты, добра и правды.
Елена ФЕДОРЕНКО. : Георгий Свиридов: «Русская культура неотделима от чувства совести»