<...> Вровень с игрою Щукина, вровень с решением этих двух новых фигур стоит и режиссерское разрешение центральной сцены картины — сцены покушения.
Здесь средствами кинематографического письма достигнута почти телесная осязаемость этой кульминационной точки фильма.
Вот кадры выхода Ильича из заводского корпуса. Ильич — около старомодного автомобиля. Каплан — на фоне черного, как катафалк, кузова машины. Белый кружок окна — на его фоне. Подымающийся револьвер. Все так осязательно, все до такой степени ощутимо... Такова магия искусства. Искусства, которое жестоким медленным ритмом держит вас прикованным к последующей сцене, когда от отъехавшей машины среди толпы осталась пустая безмолвная дорога, и хочется кричать до тех пор, пока это безмолвие не взрывается на самом экране гневом и ненавистью народа к подлой убийце. Замечательно мастерство тех, кто в коллективном труде создал это произведение. Замечательна тема фильма. И замечательны те чувства, которые в нас будит этот прекрасный фильм.
«Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году» — это прежде всего Ленин в наших сердцах.
Это Ленин такой, каким он живет в памяти и чувствах нашего многомиллионного народа. Тот Ленин, чье великое дело мы завершаем под водительством Сталина.
Эйзенштейн С. Ленин в наших сердцах // Известия. 1939. 6 апреля.