Конец эксцентрической школы

Актеры эксцентрической школы с каждым годом теряют свою былую популярность и отходят в тень. Мартинсон в течение нескольких лет своей работы на сцене мюзик-холла не создал ничего оригинального и острого. ‹…›

Для этого актера не существует стиля спектакля, не существуют и партнеры. Виртуозно владея техникой эксцентрического грима, жеста и движения, он разыгрывает свои эпизоды как самостоятельные выступления, наподобие пианиста, играющего соло на рояле. ‹…›

Это — холодное, неподвижное искусство, лишенное чувства и живой мысли. Для актера-эксцентрика игра становится самоцелью. Искусство его освобождается от связи с драматическим произведением и с темой спектакля. Актер превращается в виртуоза, владеющего бесполезной, бесцельной техникой. И здесь мы встречаемся еще с одной легендой об эксцентрическом актере, которая уже давно ждет своего развенчания. Это — легенда о преимущественно сатирическом характере эксцентрической игры. Актер этого стиля считает своей монополией умение сатирически разоблачать общественно отрицательных героев, выступать по отношению к ним в роли беспощадного прокурора.

Действительно, элемент сатирического осмеяния есть в работе эксцентрического актера, но и он имеет внешний, формальный характер. Значение эксцентрической сатиры очень невелико. Актер этого стиля осмеивает не столько определенный социальный тип людей, сколько физически вырождающихся персонажей. Эксцентрическая школа актеров привела на нашу сцену галерею физических уродцев. Эти монстры с непомерно низкими лбами, с непропорционально развитыми чертами лица и членами тела, с деревянной походкой, с бессмысленными глазами теряли свою сатирическую остроту и превращались в те же аттракционы: настолько они были исключительны и неправдоподобны по своему облику. Вместо того чтобы осмеять социальную природу своего персонажа, эксцентрический актер превращает его в экспонат патологического музея.

В этом отношении рекорд поставили Мартинсон и Бирман, особенно первый из них. Персонажи его представляли собой уникумы неповторимого физического уродства, причем это уродство не всегда даже формально можно было оправдать задачами социальной сатиры. Так самым уродливым в галерее мартинсоновских портретов был американский матрос из «Последнего решительного», совсем не подлежавший сатирическому осмеянию. Как правильно писала В. Юренева, Мартинсон во всех ролях играет пустоту, буквальное отсутствие человеческой мысли и чувства. А берлинские критики во время гастролей Театра Мейерхольда писали, что герои Мартинсона думают ногами, а не головой. Во всех своих ролях Мартинсон играет кретинов. ‹…›

Нет, не требованиями сатиры объясняется это пристрастие эксцентрического актера к физическим уродам и кретинам. В этом случае его привлекает к ним та же возможность поиграть в необычайное, в смешное само по себе, в чисто внешнюю исключительность персонажа.

Алперс Б. Конец эксцентрической школы // Советское искусство. 1936. № 18 (304).