Мы переживаем сейчас эпоху увлечения Художественным театром, театром чистых эмоций.
Растет Станиславский.
Он звучит сегодня для нас. Говорят, что он придумывает, что чичиковский Селифан, внесший чемоданы в дом Коробочки, весел потому, что попал в тепло.
Что Коробочка выбежала, думая, что в дом ударила молния.
Он знает логику расположения кусков.
Связи, которые придумывает Станиславский, часто мнимы, часто противоречивы.
Селифан радуется тому, что попал в тепло. В дом Коробочки ударила молния.
Одна мотивировка зимне-осенняя, другая летняя.
Но не в этом дело.
Рассыпается мир в руках Мейерхольда. Режиссер заглушает слова, и нередко выплывают среди уничтоженной драмы изумительные куски потопленного в театре мира драматургии. Старый спор, который знала индусская поэтика, спор, известный Дидро, спор о том, должен ли актер испытывать те эмоции, которые он передает, или нет, то есть должен ли быть актер или он только знак на том месте, куда его поставили драматург и режиссер.
Это тот же спор о кусках и о главном. Мейерхольд в той своей стадии был удачлив, но эту удачу нужно сменить другой удачей, мейерхольдовской же. Театр Мейерхольда пришел к необходимости иметь драматурга.
Вы прошли от метода вызывания эмоций через метод интеллектуального кино, работающего физиологическими методами, на новый путь.
У Вас сейчас иные вещи.
Вы на пути классического искусства.
От остраненной эксцентрической передачи Вы перешли к самому трудному, отказались от патетики и передали оценку зрителю.
Люди верят, что Вы великий художник.
Но, как всем известно, люди любят видеть новое таким, каким они его себе представляют.
У них есть свой стандартный герой.
Среди этих людей и я не первый.
«Стачка». Нищие в изумительных лохмотьях и отрепьях. Все совершается с конвульсивным напряжением.
Вещь имеет два адреса, два подтекста.
«Броненосец». Знаменитая лестница. И калека на лестнице.
А Ваше восстание посуды в «Октябре»?! Изумительнейшая война с вещами в Зимнем дворце. Трудно было воевать с посудой, с вещами. Вы победили Керенского, развели мост и все же не взяли Зимний дворец.
Нужно брать простую вещь, как всякую вещь, как простую.
Время барокко прошло.
Наступает непрерывное искусство.
1932 год
Шкловский В. Конец барокко. Письмо Эйзенштейну // Шкловский В. За 60 лет: Работы о кино. М.: Искусство, 1985.