Когда наш институт был реорганизован в кинофототехникум, я остался его студентом. ‹…› Но того, что нас с Москвиным больше всего интересовало — практической работы по художественной фотографии и киносъемке — не было. Отсутствовали и какие-либо реальные перспективы на это счет. Нам стало ясно, что если мы хотим научиться снимать, так как нужно (а как нужно, мы представляли довольно смутно), то должны сами независимо от техникума, искать для этого возможности.

Световое пятно и искусственный свет — была наша программа. Мы тогда и не подозревали, что «световое пятно», а особенно «искусственный свет», при котором тогда снимали многие, будут основой всего нашего дальнейшего творчества. ‹…›

На кинофабрике, к нашему удивлению и радости, кинооператоры принял нас очень спокойно и просто, ничего от нас не скрывали, охотно отвечали на все наши вопросы. ‹…› Свет бывает лобовой, боковой и верхний — учили нас опытные операторы, наши наставники. Для них это было незыблемым законом, а между тем на фабрике уже работали люди, знавшие необходимость нового: Григорий Козинцев, Леонид Трауберг, Сергей Юткевич, Фридрих Эрмлер, Владимир Петров… ‹…›

Самые счастливые годы моей жизни связаны с работой творческого коллектива, в который входили режиссер М. В. Петров, его ассистент Н. В. Дарьян, художник Н. Г. Суворов, администратор А. А. Александровский и я. «Адрес Ленина», «Фриц Бауэр», «Плотина», «Беглец» созданы этой группой. Грозу мы снимали без Александровского. Потом был «Петр Первый» (первая серия) — на мой взгляд высшее достижение нашего коллектива. Но после него группа распалась окончательно и в совместной работе уже не встречалась.

Тому были разные причины — и зависящие от каждого из нас, и объективные. Может я и ошибаюсь, но главной причиной, мне кажется, было представление о том, что успех фильма всецело решает крупная одаренная личность. Это, в общем, верно, если не забывать, что без сплоченного коллектива единомышленников личность в кинематографе реализуется далеко не так полно как в содружестве с испытанными товарищами, понимающими друг друга с полуслова. ‹…› В нашем коллективе не было пристрастия к теоретизированию или к долгим обсуждениям. У нас выработался свой язык, в котором одно два слова вбирали в себя предыдущий опыт работы и, непонятные посторонним, значили для посвященных больше, чем иная тирада. А во многих случаях и говорить особенно не требовалось: знаешь и чувствуешь, что хочет твой товарищ, и веришь, что он, в свою очередь, надежно обеспечит любой твой замысел.

Горданов В. Люди, Профессия, Жизнь // Искусство кино. 1983. № 1.