Однажды, в сентябре 1941 года, я встретился в ленфильмовском садике с режиссером Евгением Вениаминовичем Червяковым. Кроме нас были еще режиссеры Николай Иванович Лебедев и, кажется, Сергей Иванович Бартенев, уже в военной форме. В разговоре Червяков высказал мысль, что бывают такие обстоятельства, когда художник не имеет права находиться в стороне от событий, а, наоборот, обязан быть их непосредственным участником. ‹…› Николай Иванович Лебедев, в свою очередь, заметил, что кинокартина — это оружие, которое следует закалять в непосредственном горниле событий. Не помню, что высказали мы с Бартеневым, но в общем мнения наши совпадали. ‹…›
В эту первую и страшную блокадную зиму было сделано еще несколько попыток наладить
К этому времени — а февраль и март были самыми страшными месяцами блокады — мы, как и все ленинградцы, вкусили все особенности нашего тогдашнего бытия. Мы жили без электричества, значит, почти без света, без водопровода и канализации, почти без топлива и при более чем недостаточном питании. Бывало так, что мы не ели по двое или по трое суток. Я потерял около 40 килограммов веса, и платье висело на мне, как на вешалке. ‹…›
В то время на самом «Ленфильме» ни о каких съемках не могло быть и речи, и, так как фильм снимался по заданию Политуправления Краснознаменного Балтийского флота, основную работу было решено перенести в бухту Морье на Ладожском озере. ‹…›
Мы сразу же приступили к работе. Это было тяжело и порою даже мучительно. У нас у всех был сильнейший авитаминоз, опухли и очень болели суставы. Но мы хорошо знал, к каким трагическим последствиям приводило так называемое «накапливание и сохранение сил» лежа в постели. Поэтому мы с режиссером Н.Любошицем, который был одновременно и директором нашей группы, проявляли в этом отношении полное «бессердечие» и заставляли людей как можно больше быть в движении, работать и думать о работе даже тогда, когда, может быть, следовало отдохнуть. Утром мы вставали, завтракали и шли на съемку. Это значило, что надо в сильный, иногда даже очень сильный мороз, часто при резком ветре, пройти несколько километров сначала по открытому ледяному полю, затем по столь же открытому берегу и только под конец по лесной, защищенной от ветра дороге. В конце этой дороги, над высоким обрывом находился дот, возле которого и должны были разворачиваться главные события картины. Никакого укрытия не было, все время приходилось быть на открытом воздухе, изумительном, правда, но очень морозном. Мы старались работать как можно интенсивнее, но
Так была создана кинокартина «Самый храбрый», она же «Варежки», единственный художественный фильм, сделанный в Ленинграде во время блокады, в ее наиболее тяжкий и страшный период.
Горданов. Записки кинооператора / Сборник: Кинооператор Вячеслав Горданов. Л.: Искусство, 1973.