Антуан де Сент-Экзюпери утверждал, что самая большая роскошь, которую дарит нам жизнь, — роскошь человеческого общения. Общение с людьми талантливыми, интересными, очень разными мне подарила моя 25-летняя работа редактора литературной редакции Всесоюзного радио. Это — Алиса Георгиевна Коонен, Ираклий Луарсабович Андроников, Дмитрий Николаевич Журавлев, Мария Ивановна Бабанова, Юрий Эрнестович Кольцов, Борис Андреевич Бабочкин, Анатолий Петрович Кторов...
Моя первая встреча с А. П. Кторовым произошла на записи рассказа Мопассана «Реликвия». Это была заявка артиста. Надо сказать, что, кроме плановых записей, литературная редакция принимала и предложения актеров, если они казались интересными и нужными.
Рассказ Мопассана записан около тридцати лет тому назад, но до сих пор слушаешь его как маленький шедевр. Рассказ написан от первого лица — это письмо молодого талантливого хирурга к кузену своей невесты. С каким изяществом читает Кторов письмо! Какая огромная сценическая речевая культура ощущается в грациозной легкости исполнителя, в чисто французском юморе.
После этой работы я спросила Анатолия Петровича, нет ли у него желания записать что-либо из русской классики. Кторов попросил дать ему возможность подумать и вскоре позвонил и сказал, что ему очень давно хочется прочитать на радио рассказ Чехова «Приданое». Признаюсь, его выбор несколько удивил меня.
Я, конечно, много раз слышала в концертах виртуозно исполняемую Кторовым и Петкером чеховскую «Дорогую собаку». И ожидала, что Кторов скорее выберет что-нибудь юмористическое. Но «Приданое»... Я помнила, что этот небольшой рассказ проникнут острой затаенной жалостью писателя к «маленьким» людям. Выбор Кторова заставил о многом задуматься и многое вспомнить.
Я часто видела Кторова и на сцене, и в кино. После шумного успеха фильма «Процесс о трех миллионах» за ним долго удерживалась репутация актера на роли фата, так называемого «фрачного актера». Его элегантность, умение носить костюм закрепили в сознании режиссеров и зрителей это амплуа. Но вот тут мне вспомнился один фильм двадцатых годов периода немого кино. Назывался он «Кто ты такой?» (по рассказу Джека Лондона «По ту сторону рва»). Кторов играл в нем главную роль — роль молодого блестящего профессора Фредди Драмонда. Одаренный социолог, читающий лекции в университете, автор нескольких книг о рабочем классе, о психологии трудового человека, он вдруг осознает, что не знает реальную жизнь, быт и образ мышления людей, о которых пишет. И решается на эксперимент: появляется по «ту сторону рва» — в рабочих кварталах — как рабочий парень Билл Тотс. И вскоре включается в борьбу трудящихся за свои права. Рассказ и фильм кончаются уходом профессора в иную среду, где он становится уже навсегда Биллом Тотсом — вожаком своих новых товарищей. В фильме ярко были показаны сцены в рабочем поселке. В этом большую роль сыграли раскованность, жизнерадостность, целеустремленность, которыми наделил своего героя Кторов.
Есть два снимка артиста в этой роли. На первом — элегантный молодой человек с безукоризненным пробором в белом теннисном костюме и с ракеткой в руках. На другом — рабочий Билл Тотс в клетчатой рубахе с раскрытым воротом, лихо надетой козырьком на ухо кепке, с трубкой в зубах. Ясные, веселые глаза, белозубая улыбка... Совсем другой человек — свободный, довольный своей работой, своей жизнью.
Вот об этом фильме, несколько неожиданном для Кторова, я вспомнила, когда он захотел читать рассказ «Приданое». Поняла я тогда, что его интерес к теме «маленьких» людей не случаен. Удивительно проникновенно и человечно читал артист рассказ, сочувствуя и сострадая женщинам с их несбывшейся мечтой.
После записи «Приданого» мы долго разговаривали с Анатолием Петровичем. Я спросила его, какую из своих ролей он считает лучшей, любимой.
Он ответил: Карандышев в «Бесприданнице». Кторов выступил в этой роли почти перед закрытием театра б. Корша. Ларису играла его жена Вера Николаевна Попова. Он рассказал, что, когда Протазанов пригласил его принять участие в работе над фильмом «Бесприданница», он обрадовался, надеясь, что речь пойдет о роли Карандышева, и был крайне разочарован предложением режиссера сыграть Паратова.
Кторов записал на радио еще два рассказа Чехова — «Неприятность» и «Учитель словесности». И здесь вновь проявился интерес его к жизни и чувствам обыкновенных людей — земского врача и учителя.
В исполнении этих произведений мне открывался артист Кторов с его душевной деликатностью и тонкостью. Я стала понимать, почему во МХАТе его называли «последний джентльмен», подразумевая глубинную этику его поведения, его рыцарские манеры. Я никогда не слышала, чтобы Анатолий Петрович говорил плохо о ком-либо из коллег. Он никогда не участвовал в театральных склоках. И всегда радовался успехам своих товарищей.
Однажды он рассказал мне, что, когда еще молодым актером работал у Корша, не очень гладко складывались его отношения с художественным руководителем театра Н. М. Радиным. И однажды замечательный актер И. Н. Певцов, которого Анатолий Петрович считал своим учителем, позвал его в интересную гастрольную поездку. Кторов сознавал, что его отъезд создаст в театре репертуарные затруднения. Он отправился за разрешением к Радину, будучи уверен, что его не отпустят. И был потрясен, когда Радин, понимая, что значит для молодого актера поездка с Певцовым, дал разрешение. Для Анатолия Петровича это был важный жизненный урок, урок объективности в отношениях, в поведении.
Мне довелось участвовать в записи на пластинку всесоюзной грамстудией спектакля МХАТ по пьесе Д. Килти «Милый лжец». Я много раз смотрела этот спектакль, и мне кажется, что одной из самых выдающихся работ Кторова в театре была роль Бернарда Шоу. В кино такой вершиной стал образ старого князя Болконского в фильме «Война и мир», образ по-толстовски сложный, цельный в своей противоречивости. Посмотрев три серии, в которых участвовал Кторов, я предложила ему записать на радио главы романа — всю линию старого князя. Анатолий Петрович сказал, что подумает. Когда мы встретились после его согласия, он говорил, как смущает его трудный для чтения язык Толстого, но вместе с тем радовался, что авторские описания и характеристики дадут ему возможность восполнить и заменить недостающий зрительный образ.
Это была большая, трудная работа. Анатолий Петрович всегда был очень требователен к себе, охотно переписывал, если что-то не вполне удовлетворяло его. В записи глав романа у него есть куски необыкновенной силы. В первом фрагменте — прощание с сыном, уезжающим на войну: «Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне, старику, больно будет...» — и, срываясь на крик, — «А коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет... стыдно!» С огромной душевной отдачей читал Кторов сцену смерти старого князя, прощания с дочерью: «Я тебя звал всю ночь... Душенька... спасибо тебе... дочь, дружок... за все, за все... прости... спасибо...» В голосе его слезы. Кторов даже прервал запись, чтобы немного успокоиться перед тем как сделать дубль.
Многолетняя совместная работа сблизила нас. Анатолий Петрович доверял моему мнению, советовался, даже когда речь шла о его театральных ролях. Иногда ставил в тупик неожиданными вопросами. Так, однажды он попросил меня дать ему краткое, но исчерпывающее объяснение понятию «вкус». Все, что я говорила, не удовлетворяло его — он требовал афористического определения. У Поля Валери я нашла такой афоризм: «Вкус — это отказ от тысячи безвкусиц». Сначала Анатолий Петрович восхитился, но, подумав, сказал, что это хорошо, но неполно.
Я очень ценила прелестный юмор Анатолия Петровича. Умение шутить над собой не так часто встречается, и тем оно дороже. Когда я хвалила во время записи Анатолия Петровича, он отвечал: «Ну так артист ведь гениальный!»
Как-то он пожаловался, что не любит сниматься на телевидении. «Я только и слышу там: «Анатолий Петрович, ваш нос вышел из кадра» или «Анатолий Петрович, вы заслонили носом партнера».
В 50-е годы в МХАТе шла пьеса Лилиан Хелман «Осенний сад», в которой Кторов играл одну из главных ролей. На гастролях Художественного театра во Львове был представлен и этот спектакль. Вернувшись из поездки, Анатолий Петрович со свойственным ему юмором рассказывал мне, как во время прогулки по городу группа мхатовцев стала свидетельницей жаркого спора местных жителей:
«Это какой же Кторов? — спрашивал один. — Неужели тот, знаменитый, что играл в фильме „Процесс о трех миллионах“?» «Да нет, что вы, этого быть не может», — возражал другой. И тогда очень авторитетно вмешался третий: «Товарищи, я знаю точно: это играет его сынишка. А старик уже давно умер».
Как-то Анатолий Петрович пригласил меня на генеральную репетицию одного неудачного спектакля МХАТа (в котором он не был занят) в такой шутливой форме:
А. П. Татьяна Константиновна, мы с вами друзья?
Я. Надеюсь, что да, Анатолий Петрович.
А. П. И дружба наша крепкая?
Я. Думаю, что да.
А. П. И ничто не может ее омрачить?
Я. Что касается меня — нет.
А. П. Тогда вот вам билеты на завтра на репетицию.
А как восхищало Кторова все выдающееся, все интересное в искусстве. Помню долгие разговоры с ним после прочтения вышедшего тогда романа Ирвина Шоу «Молодые львы», который буквально восхитил его. Помню его восторги после прослушиваний по радио записей Н. А. Обуховой. В какие-то годы он «открыл» для себя очарование голоса Ламары Чкония и не пропускал передач с ее участием.
Вот таким помню я Анатолия Петровича Кторова — неравнодушного, доступного всем человеческим переживаниям, рыцарски безупречного в своих поступках, в своих суждениях. Красивого человека!
Алмазова Т. «Ну так артист ведь гениальный!»: Анатолий Кторов на радио // Теле-радио Эфир. 1992. № 3-4. С. 22-24.