Я написал было Жеймо письмо в Польшу, спрашивал, не подарили ли авторы ей листочек с этой «поэмой», как именовали её очевидцы, присутствовавшие на юбилее. Янина Болеславовна ответила, что, к несчастью, и у неё текст не сохранился. А когда она приехала в Ленинград и мы встретились в Доме кино, я не сразу узнал её. Мне показалось, что столкнулся случайно с Джульеттой Мазиной. Сходство было удивительное. Она повторила, что не нашла «поэму», хотя перерыла весь свой архив.

Через много лет, при очередном наезде в Центральный (ныне — Российский) Архив Литературы и Искусства, я обнаружил сданный туда её архив, а попросив опись его, обнаружил в нем какие-то произведения Шварца. И, получив их, я с удивлением и восторгом увидел громадный самодеятельный плакат, подписанный «Янине Жеймо от коллектива «Леночка и виноград», и стихи, те самые, нарисованные крупными буквами (после тех четырех строк):

«Вашей чудною игрою
(Уж на что, кажись, востер)
Поражается порою
Самый строгий режиссер.

     Люди плачут и смеются,
     Жадно глядя на экран.
     Ростом с маленькое блюдце,
     А талантище с Монблан.

Не сердись на нас Янина,
Но мы скажем без прикрас:
И рояль, и мандолина —
Все играют хуже Вас!

     От Нью-Йорка и до Клина
     На сердцах у всех клеймо
     Под названием
     Янина Болеславовна
     Жеймо».

Биневич Е. М. Евгений Шварц. Хроника жизни. СПб.: ДНК; Петрополис, 2008.