‹…› ...все конфликты в фильме «Завтра, третьего апреля...» удивительно легко и весело рассасываются. По сравнению со своими предшественниками, героями проблемных школьных картин прошлых лет, 6-му «б» классу современной ленинградской школы живется безбедно и радостно.

У них прелестная классная руководительница — умница и совсем не сухарь. В свободное от уроков время она лихо разъезжает по городу на мотоцикле, а на уроке может подойти к окну и запросто сказать:

— Погода — прелесть! Просто даже в школу идти не хотелось...

‹…›

Преподавание в школе ведется самыми современными методами. То и дело школьников куда-то везут. «Привет, вас откуда?» — «Из музея!» — «А вас куда?» — «На „Щелкунчика“!» Физика изучается прямо возле электронно-вычислительной машины, а «пейзаж в русской литературе» — в непосредственной близости от этого самого пейзажа. В общем, не соскучишься. Даже «двойки» выставляются в этой школе как-то весело, элегантно, без нервов, с полным взаимопониманием и уважением как с той, так и с другой стороны. Ну, могли ли мечтать об этом герои фильма «Друг мой, Колька», где в школе властвовала серая, привычная скука, а настоящая ребячья жизнь шла где-то вне школьных стен, недоступная, непонятная глазу учителей?

Иной раз в фильме вдруг мелькнет воспоминание об этих некогда излюбленных кинематографом проблемах и конфликтах. Вот вдруг выяснилось, например, что шестиклассник Фонарев встречается после уроков с шестиклассницей Гавриковой Марией. И писклявая девчонка — то ли звеньевая, то ли председатель совета отряда — уже требует «обсудить несовместимое поведение Гавриковой и Фонарева, поскольку в классе налицо безобразие». Но никто несовместимое поведение обсуждать не желает, сама же Гаврикова берет портфель и спокойно пересаживается к Фонареву. Не нужно убегать из класса в слезах, хлопать дверью, искать защиты или понимания у взрослых — не нужно, потому что и дети и взрослые отлично все понимают.

‹…›

Почему-то все время тянет пересказывать фильм. А пора, наверное, остановиться и подумать о морали.

Мораль в фильме, разумеется, есть. Ее высказывает в самом конце картины милая учительница Ариадна Николаевна, и мораль эта проста: во-первых, для правды нет ни первого, ни второго, ни третьего апреля, потому что правду нужно говорить всегда. Во-вторых, правда не освобождает от необходимости быть чуткими, деликатными, внимательными друг к другу, потому что быть правдивым — это значит еще и быть справедливым, добрым, настоящим человеком. И т. д.

Все верно. Но мораль эта словно бы отделена от всего фильма невидимыми отточиями. Так баснописец выделяет в конце своей басни отточиями или чертой необходимую истину. Сперва «Мартышка к старости слаба глазами стала...» или «Осел увидел соловья», а в конце — мораль. Но фильм не похож на басню, ибо сила его не в иносказаниях и не в конечных выводах.

‹…›

Верно уловив непосредственную, простую, светлую интонацию рассказов Ильи Зверева, дополнив эти рассказы «новыми (как сказано в титрах) важными подробностями», кинодраматург В. Валуцкий, режиссер И. Масленников и оператор В. Васильев создали изящную, остроумную, хорошо снятую и в прекрасном ритме смонтированную картину. Что бы ни происходило на экране... ‹…› мы не только радуемся, отмечаем точную реплику, смешную и вовремя попавшую в кадр подробность, жест, взгляд (ну хотя бы один только взгляд той самой девочки Анюты, внезапно узнавшей, что с ней хочет сидеть почти вся мужская половина класса и уже с ревнивым торжеством мысленно оглядывающей это, вдруг привалившее ей богатство — сердца мальчиков шестого «б» класса) — мы в какой-то момент удивительно ясно предчувствуем будущее всех этих ребят.

Конечно, все это — еще детство, радостное, милое детство, и авторы не торопятся перегружать его конфликтами, понимая и то, что 6-й «б» — это все-таки шестой, а не восьмой и не десятый, и то, что нравственный климат современной школы стал сегодня более здоровым, в чем, видимо, есть заслуга и таких прекрасных лент, как «А если это любовь?», «Друг мой, Колька», «Мимо окон идут поезда», «Звонят, откройте дверь», наконец, «Доживем до понедельника». Это не значит, разумеется, что школа полностью очищена сегодня от бюрократов, лицемеров или просто неумных, неталантливых педагогов, нет, они, надо полагать, остались, да вот школьники стали другими, и можно только порадоваться тому, какая здоровая, не благостная, а именно благополучная атмосфера царит в сегодняшнем 6-м «б» классе. Дынину из «Добро пожаловать», или вожатой из «Друга моего, Кольки», или директору интерната из «Мимо окон идут поезда» трудно было бы объясниться с нынешними шестиклассниками, не говоря уж о более старших ребятах.

‹…›

Авторы фильма «Завтра, третьего апреля...» ‹…› не торопятся ввести своих героев в сложный, взрослый мир, где все им еще встретится и все еще будет — и счастливая любовь, и несчастливая, и трудности, и поиски своего места в жизни, и ссоры, и сомнения, и, быть может, чья-то подлость. Дети в этом фильме — это именно дети. ‹…› Зависимость будущих судеб от таких понятий, как талант, любовь, красота, детьми еще не вполне осознана. Но нами она осознается. И как ясно угадываются в детских этих происшествиях, в детских дружбах, ссорах и примирениях грядущие проблемы художника Тютькина, умненького очкарика Лени Семечкина или самолюбивого, наверное, не для легкой, удобной жизни, а для борьбы с самим собой, для поисков, сомнений родившегося Ряшенцева. И знаем мы, догадываемся, как много соблазнов готовит жизнь будущему баловню судьбы Фонареву и как бесценна, прекрасна бескомпромиссность Маши Гавриковой.

Нет, фильм не бесконфликтен. Он озарен предчувствием грядущих проблем.

‹…›

Завтра! Завтра Маша Гаврикова, и Ряшенцев, и Фонарев, и ни в кого еще не влюбленный, а занятый исключительно творческой, как и подобает настоящему художнику, жизнью Тютькин сами переступят порог, волнующая близость которого так явственно ощущается и в их спорах, и в характерах, и во всем эмоциональном строе фильма. Завтра!

А как похожи названия фильмов о сегодняшних школьниках: «Доживем до понедельника», «Завтра, третьего апреля...», «Переступи порог». Уже в самих этих названиях — обещание будущего, предчувствия, мысли о завтрашнем дне...

Что ж — доживем до понедельника! И до третьего апреля...

Хлоплянкина Т. Доживем до третьего апреля // Искусство кино. 1971. № 7.