Вячеслав Овчинников, отметивший недавно 70-летний юбилей, – дирижер, композитор, автор множества симфоний и опер. Писать симфонии и оперы Вячеслав Александрович продолжает до сих пор и к делу своему относится исключительно серьезно, однако так уж сложилось, что мировую славу ему принесла музыка к фильмам советских киноклассиков. На его счету – сорок картин, среди которых: «Каток и скрипка» (1960), «Иваново детство» (1962) и «Андрей Рублев» (1966) Андрея Тарковского, «Война и мир» (1967), «Они сражались за Родину» (1975) и «Борис Годунов» (1986) Сергея Бондарчука, «Дворянское гнездо» (1969) Андрея Кончаловского… И именно как кинокомпозитора Овчинникова во всем мире любят и принимают – сколь бы ни раздражала его самого эта неизбежная приставка «кино».

– Как вы начали писать для кино?

– Начал писать потому, что есть хотелось. У нас в консерватории работа в кино всегда считалась самым последним делом, дурным тоном. А я тогда дружил с виолончелистом Семеном Регенбогеном, который подрабатывал в кинооркестре. Жилось мне тогда непросто: ходил в драном зипуне, питался кефиром, а когда появлялись деньги, наедался на рубль в кафе «Арфа» в Столешниковом. Кончаловский тогда еще учился в консерватории на фортепьянном факультете, Тарковского мы вообще еще не знали, а Бондарчук только-только начинался. Как-то Регенбоген мне и говорит: «Слушай, а чего бы тебе в кино не пойти? Давай я договорюсь». Я долго сопротивлялся, а потом решил, что если у него получится договориться, то все равно специально для кино писать не буду, а использую уже существующие наброски детских лет. Так и получилось. Я отдал им своего «Мцыри», написанного в 14 или 15 лет, – нечто вроде оркестрового Рахманинова, всем понравилось, и в 1957 году вышла «Телеграмма» по Паустовскому с этой музыкой. Затем Андрон Кончаловский неожиданно перешел из консерватории во ВГИК, и я написал музыку к его дипломной работе «Мальчик и голубь» и к диплому Тарковского «Каток и скрипка», а чуть позже – к фильму Тарковского «Иваново детство». Учась на пятом курсе, я выиграл конкурс на авторство музыкальной части в фильме «Война и мир» Бондарчука, за который мы потом получили «Оскар»… Параллельно мне пришлось работать над «Андреем Рублевым» Тарковского, «Первым учителем» Кончаловского и «Долгой счастливой жизнью» Шпаликова. Я тогда буквально жил в киностудии, обо мне даже вышла статья в «Советской культуре» под названием «Добровольное заключение на «Мосфильме». Я был единственным человеком, который имел свою монтажную. И я всегда параллельно с режиссером обязательно делал свой звуковой вариант фильма, который чаще всего побеждал.

– Андрей Тарковский как-то сказал: «Лучшего композитора, чем Вячеслав Овчинников, я себе не представляю, но вынужден с ним расстаться по совершенно немузыкальным причинам». Если не секрет – что это были за причины?

– Не знаю точно, что он имел в виду, но у нас и вправду были разногласия, связанные с музыкальным оформлением последней картины. Во время работы над «Андреем Рублевым» со мной случилось страшное отравление. Я из последних сил свел эпизод «Ночь Ивана Купалы» и потерял сознание. Прямо из монтажной меня увезли в Боткинскую больницу. Возвращаюсь из больницы, а они уже все переделали на свой лад. Ту часть, которую я отдал ему на «Куликовскую битву», Тарковский поставил на «Иконы». И тем самым сильно сместил все акценты. «Зачем же ты так с музыкой обошелся?» – спрашиваю я. А он мне: «Денег не хватило». Ага, думаю, а снимать горящих лошадей да собак убивать у тебя хватило?! После этого я перестал для него писать. Но ссоры как таковой между нами не было: мы потом не раз встречались, Андрей рассказывал мне о своем замысле – художественном фильме на документальной основе о Мартине Бормане. Ездили вместе с ним и его будущей женой Ларисой отдыхать в Сухуми… Но, если честно, все его фильмы после «Андрея Рублева» мне кажутся скучными. Такое ощущение, что он совершил над собой какое-то насилие. В «Рублеве» можно не соглашаться с его взглядом на историю, но с визуальной точки зрения он, конечно, хорош.

– А с Бондарчуком у вас подобных проблем не возникало?

– С ним было проще. Бондарчук был колоссальной личностью с потрясающей силой характера. Помню такой эпизод: я написал новый вариант вальса для «Войны и мира». Когда Бондарчук его услышал, то приказал разрушить декорации, выстроенные «под старый вариант», и выстроить новые. Что тут началось! Его, естественно, стали уговаривать оставить все как есть. Но он твердо сказал: «Хватит меня убеждать, ломайте!» Он снес все старые декорации и создал новые, отталкиваясь от нового и более удачного, на его взгляд, варианта.

– Что для вас первично при создании фильма – музыка или изображение?

– Когда как. Часто я пишу заранее, а потом уже делаю поправки. Так было с «Андреем Рублевым», сценарий которого создавался на моих глазах. Помню, ехали мы с Кончаловским и Тарковским на дачу к Андрону на Николину Гору. Они обсуждали сценарий, а я слушал и заранее обдумывал музыкальную тему… Но вот для «Иванова детства» Тарковского мне пришлось сочинять музыку к готовому изображению… Музыка никогда не должна мешать изображению. Она должна быть слышна лишь тогда, когда наступает ее время. А если она влезает невпопад или просто закрывает паузу, то и хорошей музыкой можно испортить фильм. Вообще, некоторые и вовсе без музыки обходятся, как Кулиджанов в «Преступлении и наказании» – там только скрип ворот. А иногда музыка, кажется, и не слышна, а держит всю картину, ведь музыка в фильме – это его нервная система. Я старался работать в таком ключе, чтобы фактура музыкального произведения не выпирала. Режиссеры называют это «чувством экрана».

– Кто-нибудь из современных композиторов, пишущих для кино, вам нравится?

– Честно говоря, мне и сами фильмы последних лет не очень нравятся. А если говорить о современной музыке для кино – не припомню ни одного яркого имени. Все произведения похожи друг на друга и, как правило, выполнены в легком жанре. Попробуйте записать вперемежку на диск несколько мелодий разных современных авторов, а потом по характерному почерку отличить, кто есть кто. Уверяю – не отличите. Будете думать, что звучит одна и та же музыка – настолько она безлика.

Беседовал Ростислав НОВИКОВ. : «Музыка в фильме – его нервная система» // «Гудок» № 6 (05.09.2006)