Когда мне предлагают высказаться по поводу творчества гигантов, вспоминаю всем уже известные слова Фаины Георгиевны Раневской. У рафаэлевской мадонны некто, рядом смотрящий: «Не понимаю, что в ней находят. Меня она совершенно не волнует». Раневская: «Молодой человек, за пять столетий она стольких волновала, что уже имеет право выбирать, кого ей волновать, а кого нет».
У Чехова и Толстого есть право «выбирать». У меня, как у каждого человека, оно тоже есть, но они еще имеют право оценки вслух. Я — нет. Можно как угодно относиться к тому, что Толстой не любил Шекспира. Он все равно Толстой. Шекспир все равно Шекспир. Мое же заявление «не люблю Толстого» будет в лучшем случае смешным. Но часто мы так и говорим: люблю Пушкина, не люблю Достоевского, люблю Чехова, не люблю Бунина и прочее. Но за этим стоит более сложный комплекс взаимоотношений наших душ с их творчеством. Опыт моей актерской деятельности на материале Чехова и Толстого слишком мал, чтобы я могла говорить о своих привязанностях. Все это «было бы дилетантски». «Дама с собачкой», и Нина Варенная (Чехов) — «Даму» люблю, Нину нет. Долли Облонская у Толстого. Долли люблю, основная сюжетная линия меня раздражает, а самая интересная фигура для меня — Каренин. Почему? Объяснять долго и сложно. Но все это связано с моим личным эмоциональным, а не умозрительным восприятием. Ну, и кому это все интересно? Смутность своих ощущений в результате, могу выразить так: Пастернак писал: «Гений первичен и ненавязчив». В простоте и ненавязчивости Чехова великая сила воздействия на душу человека, И светлое, очищающее, облагораживающее воздействие.
Толстой меня мучает. Мучает своим нечеловеческим талантом, сверхъестественной страстностью, с какой он заставляет принять идею, которой он сам одержим.
С Чеховым можно разговаривать, ему можно пожаловаться, можно доверить секундную радость, не боясь насмешки или непонимания. Толстому надо подчиниться, принять его веру, за строптивость, конечно, будешь наказан. Наверное, этими впечатлениями я обязана не только творчеству писателей, но всевозможной исследовательской литературе о них. Правильно, что частная жизнь сочинителя есть драгоценный комментарий к его сочинениям. Но иногда это и вредит первозданности восприятия. И хочется отбросить шелуху своего недоверия — этой самозащиты маленького человека от настойчивости гения, отбросить и перечитать хотя бы «Детство» или «Войну и мир». И борьба с писателем кончается неизбежным твоим поражением, где побежденный еще и гордится своей причастностью земле, родившей этого великого Человека.
Саввина Ия. Артист о Чехове и Л. Толстом – в сб. Чехов и Лев Толстой. М., 1980., с. 326-327