Война… Затемнение Москвы… Вражеские налеты… Бомбоубежища… Голос Левитана, оперсводки… Эвакуация киностудии в Казахстан.
Сжав сердце, жили и думали об одном: что надо сделать, чем помочь фронту? И вот возникает возможность работы над фильмом «Нашествие» по пьесе Леонида Леонова. Вот она, возможность сделать нужное Родине! Леонов, словно бы врач, прощупывающий пульс, наложил пальцы художника на клокочущую кровью артерию каждого русского тех дней.
Мы, работавшие над «Нашествием», гордились этим своим участием в большом патриотическом деле и отдавали ему все, что имели за душой.
Абрам Роом совсем не появлялся дома — дни и ночи пропадал на студии,
Нет, это не была очередная работа над очередной постановкой. Война и личное здесь переплетались, совпадая с нашей жизнью.
Одержимы были все. Оператор Сергей Иванов работал молча, врастая в каждую деталь, и только по его глазам знали, одобряет ли он подготовленный эпизод. Съемка наступала именно тогда, когда было нужно,- задержек, пересъемок не происходило. Все в фильме выглядит ясно, строго, как отраженная здесь жизнь. В сцене допроса Федора фашистами, когда мне, играющей его мать, надо было отрицать родство с ним, Иванов снял
Жаков. Его герой, молчаливый участник жизни, поражал всех своей душевной обнаженностью; когда снимался его эпизод, группа замирала: все слышали боль каждого его слова и уважительно молчали.
Темперамент, страсть Ванина ярко, безудержно открывались, вспыхивали, взрывались! Как остановить? Как ввести в русло?
…Натурная съемка в Калинине. Как обычно, собралось много любопытных. Вдруг Ванин замечает их. Боже мой, что тогда происходит! Он прерывает съемку, срамит зрителей за «ничегонеделание» в военное, поймите, в военное время! Он требует, требует заняться своими делами. Пристыженные, они расходятся. Ванин с наслаждением возвращается к работе над образом, отвратительным образом предателя Фаюнина. Нет, не истратилась, не охладилась пылающая фантазия артиста, патриота. Все мы ненавидели Фаюнина вместе с Ваниным и восхищались Ваниным — нашим Ваниным!
Еще один из одержимых -молодой Г. Шпигель. Он создает себе грим старика без наклеек бороды и усов, ходит в гриме по улицам, сидит на скамейке у гостиницы, где живут кинематографисты, и счастлив, когда проходящие мимо товарищи его не узнают…
Композитор Ю. Бирюков непрестанно находил все новые и новые выражения в звуках темы рождающегося фильма. Беззаветно преданный искусству, неиссякаемый на предложения!..
Аниска! Снова тихо в павильоне, снова боль в сердце, когда произносятся слова, запрещенные разумом. Где это происходит? Это «цвет фашистской цивилизации». В павильоне тишина. Только необходимые рабочие слова.
Жизнева О. Нашествие // Советский экран. 1967. № 20.