До сих пор не понимаю, почему я пригласил этого артиста на главную роль. На императора Павла он не похож, а до того играл странных, полукриминальных героев. Ярких, но чересчур своеобразных. Многим выбор Сухорукова казался нелепым.
Сухоруков пришел подготовленным. Он знал о Павле и его времени все, но не был при этом пустозвоном-середнячком. Я очень обрадовался, когда на первых прикидках грима и костюма Сухоруков вдруг вцепился в ночной колпак. Не в корону, не в шпагу, а в колпак. Он напяливал его и так, и эдак. И придирчиво проверял, насколько выразительно торчат сухоруковские голые ноги из-под царского шлафрока. Я вдруг успокоился. Стало понятным, что Сухоруков интуитивно осознает человеческую беззащитность всесильного тирана, которого ему предстоит играть.
Поразило, что Сухоруков оказался беспокойным членом коллектива. Он настолько был захвачен предстоящей работой и чувствовал личную ответственность за нее, что азартно рвался участвовать и присутствовать повсюду. Он упрекал за опоздания нерадивых, лично вдохновлял массовку и предостерегал меня от возможных козней возможных врагов. Временами его нетерпение перерастало в нетерпимость. Равнодушных или малоспособных партнеров он попросту ненавидел. Понимая и схватывая все на лету, он не мог себе представить, что кто-то чего-то недопонимает или не умеет. Но когда Сухоруков чуял в партнере единомышленника или просто неординарного человека, он преображался.
Мельников В. // Актеры настоящего. Первая серия. СПб.: Сеанс; Амфора, 2009.