«Станционный смотритель» с Москвиным — это роль.
У Пушкина — это повесть.
Пушкину было не очень жалко станционного смотрителя. Вообще он не работал на жалость. Пушкину, вероятно, больше нравился гусар, чем коллежский регистратор.
М. Гершензону принадлежит остроумное наблюдение. Дело в том, что на стенах дома пушкинского станционного смотрителя висели гравюры с изображением истории блудного сына. Отец спасал свое погибшее дитя. В схеме отец может не спасти, а погибнуть сам. Так пишутся произведения, работающие на жалость.
Не то у Пушкина. Он перепародировал старый сюжет. Дочь не гибнет, у нее дети, «обманщик» любит ее.
Отец спивается и погибает, верный схеме.
Сам писатель приезжает, чтобы узнать конец своей повести, узнает о том, что Дуня не погибла, и уезжает, не жалея о сделанной поездке.
Желябужский — режиссер картины — исправил Пушкина. Дуня погибает. Бедный Пушкин! Это ему в голову не пришло.
Сюжетная форма пушкинской вещи в контрасте между каноном и новым решением вопроса. Это было сделано мастером.
Зачем портить сделанные вещи?
Зачем переделывать Пушкина?
Плачьте без него.
Может быть, вы хотели выпрямить его идеологически? Не думаю.
А если и хотели, то напрасно.
Колесо, например, круглое, но если его выпрямите, то нельзя ехать.
Все это не мешает Москвину хорошо играть.
1925
Шкловский В. Колесо // Шкловский В. За 60 лет. Работы о кино. М.: Искусство, 1985.